Заморская Русь

Когда Баранов сошел на берег, страсти немного поутихли, самые яростные крикуны стали выдыхаться. По гвардейски вытягиваясь, чеканным шагом к правителю подошел Иван Григорьевич Поломошный. Он был в новеньком сюртуке, в модной шляпе, с аккуратно выбритым лицом. Холодно поздоровавшись, управляющий потребовал себе замену и передал тяжелый пакет с докладными, где обстоятельно излагал причины, вынуждавшие его просить отставки.

Александр Андреевич повертел в руках пакет, сунул его за пазуху.

— Здесь все до единого канальи и твари, — сказал Поломошный голосом, приглушенным, как отдаленные раскаты грома. — Кому благодетельствовал — и те изменили…

Едва он отошел в сторону, к Баранову подступил Степан Федорович Ларионов — староста крепости. У него в руке был почти такой же сверток исписанных бумаг.

— Все ссоритесь? — Неприязненно поморщился правитель. — Нет бы, стол накрыть, баньку истопить…

— Баньку готовят, — смутился Ларионов. — А за один стол с этим… Я не сяду! — С тоской взглянул на торчавший из-под парки угол пакета Поломошного: — Должно быть, собрал все сплетни и требует суда на Кадьяке, а то и в правлении Компании?! — Резко мотнул головой в его сторону.

Баранов прибыл на Ситху в июне вместе с партией передовщика Тараканова. В Бобровой бухте, по виду уже не первый день, стоял «Северный Орел», на палубе пакетбота никого не было.

— Господин подпоручик новые земли ищет! — Презрительно прищурился правитель, проводя галеру мимо компанейского судна. Ни салютом, ни флагом суда не приветствовали они друг друга.

Возле Индейской реки, за кекуром, где был похоронен Лука Кочергин, поднялись стены казармы. Со стороны леса был поставлен частокол. Увидев галеру, строители Медведникова бросили работу и высыпали на берег. Одна за другой к галере подходили байдары партовщиков. Сысоя с Василием и Ульяной стали выгребать к берегу. Медведников, в мокрой рубахе без опояски с непокрытой головой, направился к ним.

— Лодыри сапожниковские?! — Улыбнулся в лешачью бороду. — Поди, забыли, как топор в руках держать. А мы тут на обухе спим, топорищем подпоясываемся… Ну, здравствуйте! «Финикс» не пришел ли?.. Жаль! Шильц, хрен аглицкий, наверное, ждет, когда распогодится. Он рисковать не любит. Да и зачем? Ему жалованье платят.

Прихрамывая, на берег сошел Василий Кочесов, со смехом стал спрашивать партовщиков на кадьякском наречии, не желают ли попариться? И хохотал, обнажая в бороде беззубые розовые десна:

— Ишь, чего говорят?! Шаман не велел мыться и стирать одежду, а про парную молчал — значит, можно.

Кабанов с Урбановым выволокли из лесу тесаное бревно, подтащили к крепости, бросили и неспешно двинулись к галере. У того и другого за кушаком по пистолету, на боку — тесаки.

— «Финикс» не пришел ли? — хмуро спросил Кабанов, отдуваясь и стирая пот с лица.

— Нет!

Он сел, стал набивать табаком трубку. Урбанов, вытирая лоб шапкой, просипел:

— Как дошли? Все ли живы?

— Все! — коротко ответил Сысой.

— Ну и ладно. Вы молодцы крепкие, отдохнувшие, потаскайте-ка лесины, а мы, по немощи, караульных подменим.

Краснорожий Труднов сунул за шиворот пятерню, выискивая колючие щепки.

— А может, Шильц того? — пробормотал, кашляя и выпуская дым из бороды. — Много товара должны прислать… Чего бы, не прельститься, да угнать транспорт в Кантон или еще куда.

— Кто его знает, — проворчал Медведников, косясь на товарища. — Выкрест — он и есть выкрест: душа потемки!

Афанасий Кочесов нетерпеливо топтался на кекуре, перебрасывал фузею из руки в руку, поглядывал вниз из-под руки. Наконец он дождался перемены караула, спустился со скалы, подошел к галере, только раскрыл рот, как Труднов сипло перебил его, пуская клубы дыма из рта и ноздрей:

— Не пришел «Финикс»! Шлет приветы всем голодным!

Баранов был доволен, что Медведников смог договориться с индейцами и те не препятствовали строительству крепости. Они часто приходили сюда, с важным видом глазели на работающих, или начинали плясать, отрывая строителей от дел. Но место Баранову не понравилось: слишком близко от индейского селения.

— На кекуре придется держать батарею, — указал рукой на скалу с маячившим на ней караульным. — Завладеет противник высоткой и будет сверху простреливать укрепление.

С небольшой ватажкой гребцов он обошел вокруг острова на галере, но лучшего места так и не нашел, стал устраивать пиры тойонам и их знатным сородичам, одаривал и ласкал нужных ему индейцев, убеждая идти в подданство России, за что Компания обязывалась снабжать их всех нужными вещами и охранять от врагов.

Промыслы возле Ситхи были хороши, но индейцы охотились на воде хуже русских, стреляя зверя из ружей. Алеуты, кадьяки, чугачи из партий братьев Кочесовых, Наквасина, Урбанова и Тараканова за короткий срок добыли столько бобров, сколько все компанейские партовщики за прошлый год. При том, два десятка русских стрелков все время валили лес и таскали бревна, десять — несли караул, отдыхая от трудов строительства.

Не нравилась Сысою Ситха, как бы ни расписывал ее прелести Баранов.