Заморская Русь

Промышленные, убедившись, что врагов поблизости нет, стали таскать сухой плавник и разводить костры. Вскоре вернулись посланные ертаулы. Они обошли остров, людей на нем не нашли, принесли полтора десятка набитых гусей и двух маленьких нерп.

На другой день промышленные выкопали яму, накрыли ее плавником и сложили каменку. Им предстояло зимовать без соли и хлеба. На берег выкинуло часть борта с «Капитона» и кожаный парус. Из досок сделали нары, парусом накрыли землянку. К весне кожу съели. 23 апреля в живых оставалось шестнадцать русских и двое камчадальских людей. С утра все лежали не в силах развести огонь, с трудом переговаривались, поминая святого великомученика Георгия — был день поминовения предводителя небесного воинства. Говорили о его тридцатилетней жизни и мученической кончине.

— Вот уж правда, любит нас святой, — пошутил казак Игнатий, — встречаем Егория-голодного постом истинным. Схожу-ка на берег, вдруг порадует тухлой нерпой. — Он выполз, опираясь на пищаль, и скоро вернулся в слезах: — Братцы! Кит выбросился на том самом месте, где мы разбились.

Запировали промышленные, камчадалы даже растолстели, залоснились от китового жира. Вскоре появились бобры. Из всех промышленных лакомств бобровое мясо было самым вкусным.

В июне из досок шитика и из плавника вояжные построили судно: ни лодку, ни плот. Поставили на него мачту и парус из лавтаков, вытесали весла, как на галере пошли на запад от острова к острову, пережидая бури и туманы.

Возле Уналашки увидели бот, узнали «Петра и Павла». Крепчал противный ветер. Капитоновцы стреляли в воздух, кричали, махали шапками, но не были замечены на своем острове. По приготовлениям на чуть видневшемся судне поняли, что бот собирается сниматься с якоря. При волне и встречном ветре решили идти к нему, чтобы быть замеченными. И отошли уже от камней и бурунов, думали дальше, в море, будет легче. Но набежала высокая волна и перевернула утлое суденышко. Пошли ко дну оружие и двести тридцать бобровых шкур. Выбираясь из воды, люди наплаву сбросили с себя парки, зипуны и кафтаны. На берег вышли живыми все восемнадцать. Ежась на ветру, с печалью смотрели, как бот поднял паруса и ушел на запад.

— А знаешь, кто этот год мореходом на «Петре и Павле»? — кривясь, спросил Чупрова передовщик Студенцов. — Андрей Серебрянников! Не оттого ли Бог нас карает, что ты московского купца объегорил? И тесть твой, хозяин «Капитона», по слухам с чертом знался и с покойным командором контракт имел…

Другие промышленные тоже смотрели на Николу Чупрова, как на виновника всех бед.

— Ну, удавите! — равнодушно согласился он. — Авось, вам полегчает.

Поднялись камчадалы, будто сговорившись между собой, сказали, что устали жить и пойдут умирать.

— Вы же крещеные?! — укорил их казак Студенцов. — Для христианина большой грех — накладывать на себя руки.

— Русский Бог только к русичам строг, как и ваши начальники, а нам отпустит, — сказали они и полезли на скалу. Сели, спина к спине, на самом ветру, как это у них в обычае, и стали ждать смерти.

Проводив их глазами, Студенцов смахнул с глаз слезы, сказал мореходу, потупив взор:

— Прости за злые слова, бес попутал!

— Чего там, — поднялся Чупров и стал разводить огонь.

К вечеру промышленные наловили и напекли рыбы, забили дубинами сивуча, обложили мясо салом и стали тушить среди раскаленных камней.

Казак- передовщик Студенцов, с едой в руках, полез на скалу отговаривать камчадалов умирать. Но те еды не приняли, слушать его не стали и на другой день умерли. Их закопали на берегу, молча помолились и поставили крест из плавника.

На другой день этот крест был замечен с проходившего судна. Оно приблизилось к берегу и бросило якорь. Это был бот «Захария и Елисавета» под началом морехода, курского купца Алексея Дружинина. Шестнадцать промышленных с «Капитона» были взяты на борт.

Бот пошел к Унимаку и там встретил шитик «Святая Троица» под началом морехода Ивана Коровина, в котором, как и в артели «Захарии и Елисаветы», имел паи Никифор Трапезников. Коровин сказал, что возле Умнака видел бот «Святой Юлиан» под началом Степана Глотова. Глотовская артель собиралась зимовать на Умнаке и рассказала, что месяц назад видела трапезниковское судно под началом штурманского ученика Медведева. По уговору Медведев должен был соединиться с Дружининым и Коровиным возле Уналашки, но куда-то пропал.

В сентябре к двум экипажам и остаткам капитоновского вояжа присоединился третий — пакетбот «Святой Владимир», снаряженный тоже иркутским купцом Никифором Трапезниковым в паях с Семеном Красильниковым. Судно пришло на острова под началом морехода Дмитрия Пайкова, передовщика Семена Полевого и казака Силы Шавырина. Так осенью на острове близ Уналашки собралось до двухсот промышленных. Они надеялись дождаться еще и артель Медведева. Двести человек — большая сила.

Теперь рассказы капитоновцев о нападении алеутов никого не пугали.