Замуж по подписке

– Вы поймите, если ЭТО, – я показала руками гигантскую грудь и спохватилась, – ой, на себе не показывают! В общем, вон то! Если бы вы нашли у супруги в ящике, как бы вы отреагировали? А если бы ваш ребенок увидел это в автобу… кхм… на улице? Что там дядя показывает тете?

Редактор нервно протирал очки и ворчал что-то про окупаемость и «мы рассчитывали, вы внесете правки для соответствия с текстом, а не потребуете менять обложку!». Художник без изысков матерился в углу. Потом рыдал. Потом кинул в нас кистями и показательно хлопнул дверью.

Марта с Эриком воинственно пыхтели, все еще разруганные, и это пошло на пользу делу.

– Вот! – воскликнула я. – Видите?! Вы уже разрушили одну пару!

– Мы не пара! – хором отозвались друзья.

– Не стыдно? – поинтересовалась я у редактора.

Только Адриан был спокоен, суров и молчалив, чем изрядно пугал издательский народ. Обложку мы отвоевали уже хорошо за полночь, и то лишь потому, что Адриан использовал последний весомый аргумент – комиссию по этике. После этого вернулся художник и пообещал уволиться (я чуть не сказала ему в спину, что и к лучшему), а редактор сдался, взял рисунок Эриковой матушки, и мы с чистой совестью отправились спать.

* * *

Я проснулась от грохота под окном. Сначала вставать не хотела и даже накрыла голову подушкой, надеясь, что смогу уснуть снова. Легла я только под утро, а все потому, что сначала волновалась и размышляла, стоит ли поговорить с Адрианом, а потом писала обещанную проду.

Курьер за куском для следующего выпуска должен был пожаловать сегодня после обеда. Можно было, конечно, лечь спать и понадеяться, что успею написать с утра (собственно, я так и сделала), но угрызения совести не позволили отключиться. Я гоняла в голове мысль, как будет стыдно, если с утра что-нибудь не сложится. Поэтому уснуть так и не смогла, пришлось вставать и работать. Поработала весьма плодотворно и планировала неплохо поспать, но какие-то жестокие люди-жаворонки не дали мне этого сделать, разбудив просто неприлично рано.

Я еще в своем мире поняла, что человек-жаворонок – первейший враг писателя. Именно жаворонки мирно посапывают, пока писатель вовсю трудится за клавиатурой, а когда писатель спит, начинают с утра пораньше делать разные громкие дела и этим бесят. Хорошо, что тут не изобрели телефон, а то жаворонки с утра еще любят звонить. Здесь же они просто кидались у меня под окнами какими-то тяжелыми коробками.

Стоп! А что за тяжелые коробки могут скидывать нам у дома с таким грохотом? И, самое главное, зачем?

Осознав, что пытаться спать дальше бесполезно, я со стоном сползла с кровати и, завернувшись в простыню, потопала к окну, кровожадно косясь на цветочный горшок. Интересно, если я кину им в разбудивших меня, удастся доказать, что это вышло случайно?

Я приоткрыла занавеску и, ей-богу, выпала бы из окна, если бы не стекло. У нашего дома рабочие деловито разгружали не коробки. Это были перевязанные бечевкой пачки буклетов с очень уж примечательной и знакомой обложкой. Я лично нашла вчера эту картинку в папке с рисунками мамы Эрика!

– Нет-нет-нет… – пробормотала я и кинулась вниз. Не знаю, какому умнику пришло это в голову, но там, внизу, похоже, был весь тираж моего «Замужа».

Опомнилась я на середине лестницы, выругалась и рванула назад, сообразив, что скандалить с рабочими, когда на тебе из одежды одна простыня, – не самое правильное решение. Быстро оделась и помчалась на улицу. Успела как раз в тот момент, когда последний рабочий садился в экипаж.

– Эй! – заорала я, распахивая дверь и вываливаясь на дорожку. – Вы куда? Это что такое?

– Это заказ. Герцогиня Стенеску, в скобочках «Рита», и ваш адрес. – Рабочий зачитал информацию с листка у себя в руках. – Это же вы? Адрес указан верно. Вот, смотрите!

Мужчина потряс у меня перед носом листочком, на котором я все равно ничего не разглядела.

– Тише! – зашипела я, но проходящий мимо народ стал заинтересованно оборачиваться. Стопки «прод» с яркими обложками привлекали внимание.

– Это я! – отозвалась шепотом. – Но знать об этом никому не нужно. И почему тираж у моего дома?! Он не должен быть здесь. Или господин Доуш думает, я лично буду бегать с листовками и продавать то, что написала? Так вот, я на это не подписывалась. Так что ничего не знаю, увозите отсюда!

– А куда? – удивился рабочий.

– Откуда я знаю? Это вы у начальства спросите!

– А я и спросил!

– Видимо, плохо спрашивали! – разошлась я, чувствуя, что мне просто хочется кричать.

– Это Рита! – заорал кто-то на противоположной стороне дороги.

– Вот видите, что вы наделали! – возмутилась я.

– Да я-то тут при чем?

– Смотрите, какой красивый «Замуж»!

Возле первой пачки «прод» уже стояло несколько молодых девушек. Высокая и рыжая пыталась добыть один из экземпляров из-под бечевки. То, что при этом она порвет остальные, ее, похоже, не волновало.

– Из-за вас они сейчас полтиража испортят! – Я ткнула пальцем в грудь рабочего. – Быстро убирайте все отсюда. Я не шучу.

– А куда?

– Туда, откуда взяли! – рыкнула я и попыталась аккуратно отнять добычу у своей читательницы.