Замуж за барристера

Джозеф прошелся по остроумию старшего товарища, однако после предложил с утра отправиться в Тонтон и там подобрать подходящие подарки. Энтони счел это хорошей идеей, потому как рассчитывать на магазины Кроукомба в этом плане было нечего, и сразу после завтрака они двинули в путь.

Выбрать достойные подарки оказалось куда как сложнее, чем решить проблему с деньгами, особенно в свете неожиданно открывшегося у Джозефа перфекционизма и его уверенности в том, что «Эмили заслуживает больше, чем эти подделки», однако и с этим заданием они справились: Энтони купил незамысловатую жемчужную заколку, а Джозеф скрепя сердце согласился с продавцом в том, что «у каждой юной леди просто обязана быть вот такая изящная серебряная шкатулка».

Вполне довольные собой, они вернулись в Кловерхилл уже под вечер, и здесь Энтони поджидала совершенно невероятная новость:

— Миссис Уивер и мисс Уивер, сэр. Заходили, сэр. Спрашивали мисс Флетчер, сэр, и были очень расстроены, что никого не застали, — распинался лакей, а Энтони чувствовал лишь все усиливающееся желание приложиться теперь об стену еще и лбом. Пресвятая Дева, да откуда он мог знать? Да как вообще такое можно было предположить? Чтобы мисс Уивер, забыв о вчерашнем оскорблении, сегодня так захотела его видеть, что не побрезговала постучаться в его двери?!

— Я же говорил, что она быстро сменит гнев на милость, — дождавшись, когда старший товарищ сообразит отпустить лакея, усмехнулся Джозеф. — Не устоит перед столь изысканным джентльменом. Купил бы ей уже кольцо, как я предлагал, — сейчас был бы повод нагрянуть в гости. А теперь сиди жди завтрашнего пикника. И постарайся хоть там не ляпнуть какой-нибудь ереси!

Энтони взялся за голову и в полном отчаянии прошелся по холлу. Он ничего не понимал. Как нынешнее поведение мисс Уивер сочеталось с ее жестоким запретом Энтони утомлять ее своей навязчивостью и еще более беспощадным упреком в нечестности? Могла ли она узнать нечто такое, что разубедило ее в его грехах? Или, быть может, выигранное дело Мортона стало тому причиной, наконец перевесив чашу весов в его пользу? Энтони запрещал себе в этом признаваться, но такое безумное усердие при подготовке к процессу было вызвано в первую очередь желанием доказать мисс Уивер, чего он на самом деле стоит.

Неужели наконец доказал? И именно поэтому она снова протянула ему руку?

А он ее не принял…

Энтони сорвался с места и бросился в конюшню. Вряд ли Везувий после поездки в Тонтон настолько устал, чтобы не суметь довезти его до Ноблхоса. А Энтони была жизненно необходима эта прогулка. Конечно, в такое время он не решится нанести визит хозяевам, но хоть просто посмотрит издалека в знакомые окна и, быть может, даже разглядит в освещенных окнах девичий силуэт, напитываясь былой теплотой мисс Уивер и черпая силы на завтрашнюю встречу.

Наверное, только барристеры способны придумать полсотни фраз для начала разговора. И, несомненно, только один из них мог напрочь забыть их, едва только его взгляд встретился с мягким и словно бы виноватым взглядом карих глаз мисс Уивер. Энтони душу бы продал, чтобы она вопреки всем последним событиям снова захотела коснуться его рук, но под слишком строгим взглядом отца Элизабет лишь кивнула в знак приветствия и отошла поздороваться к другим гостям.

Помимо Энтони и Джозефа Эмили пригласила на день рождения Ребекку и доктора Харви с женой. Кроукомб был скуп на жителей, лишив Эмили подруг, однако с появлением Джозефа поводов сожалеть об этом у нее не осталось.

Местом для пикника выбрали западный берег Хокриджского водохранилища — зеленый склон, позволяющий не только удобно расположиться вокруг импровизированного стола, но и открывающий чудесный вид на воду и обживших ее птиц.

Слуги быстро расставили угощения, и вот уже после торжественной части с поздравлениями и вручением подарков Энтони пришлось в подробностях рассказывать о суде над Уильямом Мортоном. Как он ни пытался убедить присутствующих в том, что эта тема вовсе не предназначена для обсуждения в день рождения юной особы, и как ни старался перевести ее на отдых Уиверов на морском побережье, его увещевания так и не возымели действия. Радовало одно: господин Ходж, обычно не упускавший возможности поупражняться за счет Энтони в остроумии, на этот раз просто делал вид, что его не существует. Однако при этом ему удавалось вести себя так, словно рядом с ним была одна лишь Элизабет, и это, на потеху всем, сбивало у рассказчика дыхание и сжимало руки в кулаки даже в совсем безобидных моментах повествования. Заметивший столь странное поведение доктор Харви даже озаботился душевным состоянием господина барристера, очевидно, затратившего немало сил для восстановления справедливости, однако быстрый взволнованный взгляд слушавшей, казалось, вполуха Элизабет вдохновил Энтони так, что он почувствовал себя в зале суда и окончание истории выдал с таким чувством, что едва не сорвал аплодисменты.

— Браво, мистер Рид! — искренне поздравил его доктор Харви. — Теперь я понимаю, каким образом вам удалось переубедить миссис Доусон.