Замуж за барристера

— Мистер Рид… — прошептала она, словно боясь громким голосом причинить ему вред. — Как вы себя чувствуете?

Его взгляд потихоньку стал проясняться, и в какой-то момент вместе с сознанием к нему пришла и боль, потому что он скривился и схватился другой рукой за голову. Зажмурился, прежде чем выдохнуть, — и вдруг распахнул глаза и в крайнем изумлении уставился на Элизабет.

— Лиз?.. — он подавился этим именем, а она вспыхнула, забыв на мгновение о последних событиях и всем сердцем впитав прозвучавшую в нем чарующую ласку. — Мисс Уивер?.. Простите, я оговорился…

Улыбка против воли тронула ее губы. Сколько раз он мысленно называл ее так, если первым делом вспомнил столь теплую форму ее имени? «Лиз». «Моя Лиз…» Нет, она хотела услышать это из его уст!

— Вы, кажется, сильно ударились, — с трудом заставив себя быть сдержанной, выговорила она. — Позвольте я посмотрю.

Она сняла капор, чтобы тот своими полями не мешал делу, потом коснулась руки Энтони, прося его убрать ее и дать ей возможность осмотреть рану. To, что он так быстро пришел в себя, оставляло надежду на не слишком серьезные повреждения. В ином случае Элизабет следовало немедленно привести доктора Харви, и любая задержка могла быть чревата.

Энтони приподнялся, надеясь только не спугнуть Элизабет. Он млел от ее прикосновений, впитывая их, совершенно забывая о боли и ее причине и словно возрождаясь от ее взволнованной близости. А когда ее пальцы забрались ему под волосы, Энтони сжал кулаки, чтобы только не выдать еще какую-нибудь глупость вроде «его ангела» или сотни других придуманных для Элизабет ласковых слов. Она просто проявила сострадание — уж о ее милосердном сердце ему было известно лучше всех. Она Ребекку на ноги поставила, а ведь та была для нее совсем чужой.

Зато и не врагом, как Энтони.

— Вы испачкаетесь, — неприлично хрипло произнес он, надеясь только, что Элизабет сочтет такой голос последствием падения, а не неуместной взбудораженности. — Это не слишком приятно… — он прикусил язык, заставив себя сдержать упоминание грязи в его крови. Ох, как жгло, как пытало! И не желало отпускать.

Элизабет словно бы не заметила его замечания. Лишь тщательно осмотрела его голову и с нескрываемым облегчением выдохнула.

— Как будто ничего серьезного, мистер Рид, — сказала она. — Кожу содрали, оттого и крови много. Есть у вас носовой платок?

Словно оплеухой приложила после разнежившего блаженства. Руки вытереть захотела? Значит, все-таки противно до него дотрагиваться?

Если так, то впору прекратить этот фарс!

Чистой рукой Энтони вытащил из кармана сложенный платок. Стиснул зубы, заставляя себя не отводить взгляда от ее последующих действий. Убедиться и поставить крест. Навсегда! И больше не впускать в свою душу надежду…

— Чудесно, — улыбнулась Элизабет, — а я уж собиралась шаль на бинты переводить. Может, у вас еще и фляжка с бренди, как у всякого столичного джентльмена, найдется? Хорошо бы обеззаразить рану, чтобы в нее не попало ничего лишнего.

Энтони опешил от подобного предположения.

— На праздник к мисс Эмили — со своим бренди? — только и выговорил он, заставляя себя поверить в ее искренность и позволяя сердцу отмереть.

— А вот это печально, — покачала головой Элизабет. — У меня с собой лишь флакончик духов. Так что не обессудьте, мистер Рид, будете благоухать женскими ароматами. Иного выбора я вам все равно не дам.

С этими словами она развязала тряпичную сумочку и достала крохотный хрустальный пузырек с розоватой жидкостью. Сам не зная зачем, Энтони выхватил взглядом название «Rimmel». Вдруг пришло в голову, что теперь он знает, какой подарок можно сделать мисс Уивер. Если бы только еще иметь уверенность, что она захочет его принять.

Элизабет между тем открыла флакончик и щедро разбрызгала духи по поверхности платка. По роще разнесся запах цитруса и свежих цветов. Энтони вспомнил, что чувствовал такой же аромат, когда целовал Элизабет руку, и не сумел подавить всколыхнувшееся благоразумие.

— Все узнают, что в лесу мы были с вами вместе, — предупредил он, не желая, чтобы из-за своей жалостливости она попала в затруднительную ситуацию. Однако Элизабет лишь повела плечами.

— Все узнают об этом в любом случае, — заметила она. — Или вы думали, что я уйду первой и попрошу вас вернуться спустя четверть часа?

Она взглянула на него с таким осуждением, что у Энтони загорелись уши. Как так получалось, что его заботу о ней она постоянно умудрялась вывернуть наизнанку и найти в ней то, чего никогда не было?

— Я не хотел вас оскорбить, — сухо сообщил он и тут же замер, потому что Элизабет, не ответив, снова прошлась пальчиками по его волосам, освобождая место повреждения, и, разглядывая его, приблизилась слишком сильно, чтобы он мог продолжать соображать. Он расцелует Везувия, если найдет, за этот приступ непослушания, вернувший ему Элизабет! Как бы ни сердилась она, что бы ни говорила, а невозможно было не чувствовать восхитительной нежности во всех ее действиях! Она слишком осторожничала для чужого человека. И, кажется, дышала едва ли с меньшим трудом, чем Энтони.