Замуж за барристера

Энтони улыбнулся, однако с ответом его опередил Джозеф.

— Миссис Доусон! — возмутился он. — Что значит какая-то миссис Доусон, когда мистер Рид одолел самого Уильяма Мортона?! Кто еще сумел бы это сделать?! Так и остался бы!..

— Кажется, мы здесь собрались не для того, чтобы возносить хвалу господину барристеру, — довольно-таки лениво прервал его мистер Ходж. — Думается мне, что мы уже достаточно слушали это самолюбование, и пришла пора уделить хоть немного времени имениннице.

Энтони вспыхнул. Он опять потерял над собой контроль от одного знака внимания мисс Уивер и не мог не согласиться с довольно таки справедливым замечанием противника. Чтобы хоть как-то загладить перед Эмили вину, он предложил исполнить любое ее желание, и Эмили, хитро прищурившись, согласилась.

После легкого ленча хозяева и гости разбрелись по склону. Кто-то спустился к пруду, кто-то направился под сень близ растущих деревьев, и только Энтони остался сидеть у стола, отчаянно ища возможность переброситься с мисс Уивер хоть парой фраз и не находя ее. Элизабет ни на секунду не оставалась в одиночестве. Если за ней не следовала по пятам Ходж, то она вдруг оказывалась под бдительным оком отца, словно большим крылом укрывающим дочь от Энтони, и по лицу Томаса Уивера можно было решить, что бывший спаситель отныне впал у него в немилость. Впрочем, будь у Энтони дочь и обойдись с ней какой-нибудь неслух так, как он второго дня — с Элизабет, то не дожил бы до заката. Так что стоило радоваться терпению мистера Уивера, не запретившего Эмили пригласить в их компанию новоявленного врага. Впрочем, быть может, ему теперь доставляли удовольствие мучения Энтони, видевшего рядом с Лиз ненавистного Ходжа? Иначе для чего бы он раз за разом оставлял дочь в компании племянника, да еще и одобрительно постукивал того по спине, словно желая ему удачи и доверяя Элизабет? И лишь отсутствие какой-либо радости на ее лице позволяло Энтони дышать и не прокусывать губы до крови. Но какое он имел право вмешиваться и портить своей ревностью Эмили праздник? И так уже начудил!

Не выдержав в конце концов этого зрелища, он просто откинулся на траву и уставился в затянутое легкой дымкой небо.

И не услышал мягких шагов.

— Мистер Рид!..

Он вздрогнул и вскочил, уставившись на невесть откуда взявшуюся Элизабет и чувствуя, что разучился говорить. Сегодня она была особенно хороша. Темно-серое клетчатое платье подчеркивало нежность ее кожи, а живые цветы в волосах делали похожей на фею, придавая облику живости и невинности.

A он, кажется… кажется, опять пропал…

— Я хотела бы поговорить с вами, если вы… позволите мне это… — сдержанно, но с огромным напряжением произнесла Элизабет. Энтони сглотнул, ненавидя себя за эту беспомощность, и лишь судорожно кивнул, чтобы она только не решила, что он против.

Элизабет чуть помолчала, словно собираясь с духом: голова ее была опущена, грудь вздымалась куда как чаще обычного, а сама она так сильно сжимала длинные ленты капора, что пальцы ее побелели, почему-то причиняя боль Энтони.

Словно на Страшном суде — решалась его судьба, а он и слова не мог сказать в свою защиту.

— Мисс Уивер…

— Элизабет!

Ходж появился, как черт из табакерки. Снова со своей шалью, как будто взял на себя обязанность всюду носить ее за Элизабет. Несмотря на отсутствие солнца, день стоял по-летнему теплым, и необходимость в подобной вещи была крайне сомнительна, а потому становилось ясно, что Ходж использовал первый попавшийся предлог, чтобы вмешаться в разговор кузины с несостоявшимся женихом.

Энтони мог строить длиннейшие логические цепочки за долю секунды. И только в присутствии Элизабет напрочь терял разум.

— Дядя говорит, на склоне ветрено, — с приторной заботливостью произнес Ходж, по-прежнему делая вид, что не замечает Энтони. — А ты и так слишком долго болела, чтобы теперь подвергать себя новой опасности.

Он развернул было накидку, и Энтони с ленивым безразличием отметил, что уложит противника одним ударом, едва тот прикоснется к Лиз, но Элизабет вдруг уклонилась и забрала у кузена шаль.

— Спасибо, Эшли, но, право, не стоило беспокоиться.

Если Ходж и был уязвлен, то он мастерски это скрыл. А вот Энтони с каким-то неуместным удовлетворением чувствовал, как закипает в нем гнев, и почти жаждал малейшего повода от Ходжа, чтобы расквитаться с ним по всем долгам.

— Разве я могу не беспокоиться о тебе? — голосом не брата, но мужа возразил Ходж и, очевидно, уловив в движении Энтони какую-то угрозу, махнул рукой в сторону близкого лесочка. — Прогуляемся? Я захватил с собой пригоршню орехов для белок — тебе же нравится их кормить.

Если бы сейчас на плечи Энтони запрыгнуло по белке, он, пожалуй, счел бы себя счастливейшим из смертных. Но не было ни белок, ни хоть какого-то повода вернуть себе внимание Элизабет. Что она хотела ему сказать, он так и не знал.

— Боюсь, в этой рощице белок мы не встретим, — покачала головой Элизабет, словно желала остаться с Энтони, но, как и он, не могла найти достойного повода отделаться от кузена. Ждала помощи от него. Но так и не дождалась.