Замуж за барристера

Элизабет замерла от этого признания, чувствуя, как грудь заполняется радостью. АХ, если бы только хватило смелости на следующий шаг! Поддержать его, ободрить, направить туда, где притаилось исполнение самых смелых мечтаний! Но природная скромность мешала Элизабет даже просто кокетничать. А уж когда от таких полушутливых намеком зависело будущее, и вовсе терялась, не справляясь с одолевающими чувствами и не зная, что ответить. Быть может, прояви Энтони чуть большую настойчивость, и она сумела бы овладеть собой и откликнуться на его объяснения. Но он замолчал, то ли расстроенный ее молчанием, то ли переживающий из-за собственной несдержанности, и единственное, что Элизабет смогла сделать, это тепло улыбнуться, чтобы только он снова не решил, что ей неприятны подобные откровения.

Они распрощались с уговором обязательно встретиться на следующий день, однако этим планам помешал проливной дождь, и Элизабет только очень надеялась, что Энтони догадается о причине ее отсутствия на прогулке и сам не станет мокнуть, рассчигывая на ее безрассудство. Впрочем, здравомыслия ему было не занимать, что подтверждалось каждым его поступком и первыми же словами следующим утром:

— Мы с мисс Флетчер вчера какие только заговоры на погоду не вспомнили, но все тщетно: угомонить британский дождь под силу только богу.

Элизабет с трудом заставила себя пропустить это «мы» мимо ушей: все-таки черноглазая, похожая на куклу, Ребекка, несмотря на многочисленные опровержения их с Энтони взаимного интереса, не давала ей покоя.

— Надеюсь, однако, этот день отдыха пошел ей на пользу, — со старательным дружелюбием ответила она.

— Мы с Китти соблюдали все рекомендации, данные вами и доктором Харви, — с улыбкой заметил мистер Рид. — Так что, надеюсь, здоровый румянец на щеках Ребекки не случаен.

«Мы с Китти» было сказано совершенно тем же тоном, что и «мы с мисс Флетчер», а потому Элизабет отогнала нерадивые мысли. Уж ревновать к служанке было бы совсем смешно.

— Если все так, как вы говорите, то завтра мы заглянем в Кловерхилл вместе с Эмили, — пообещала она. — Она сегодня просилась, но я побоялась утомить мисс Флетчер: Эмили — это такой сгусток эмоций, что иногда с ней и здоровому человеку не совладать, не то что едва пришедшей в себя скромнице.

— А мне кажется, что мисс Эмили как раз из тех, кто способен скорее вернуть Ребекке себя, — возразил Энтони, и Элизабет невольно отметила, что даже его несогласие с ней ей приятно. — Она обладает восхитительной живостью, которой делится без всякой скупости, а ее непосредственность могла бы стать в нынешнем положении куда как лучшим лекарством, чем любые микстуры.

— В таком случае — исключительно под вашу ответственность, мистер Рид, — рассмеялась Элизабет. — Вы, несомненно, лучше знаете мисс Флетчер и можете судить, что для нее предпочтительнее.

— Знаю лишь настолько, насколько мне позволяет это делать опыт, — снова поправил ее Энтони, однако и этому возражению Элизабет была рада. — Но не удивлюсь, если через пару недель вы с мисс Эмили разобьете все мои умозаключения без всякого снисхождения: все-таки вы, леди, совершенно уникальные создания и не поддаетесь никакому разумению.

— Что, впрочем, ничуть не мешает вам делать свои выводы и на их основании принимать решения, — не удержалась от не обидной шутки Элизабет. Мистер Рид поклонился, соглашаясь.

— Вы снова сочтете меня нескромным, но обычно они более чем верны, — сказал он. — И только вы, мисс Уивер, раз за разом поражаете меня до глубины души, заставляя чувствовать себя болваном и, к собственному стыду, не знать, как исправить ситуацию.

Наверное, такое обвинение могло бы показаться неприятным и даже оскорбительным, да только Элизабет в эти мгновения слушала Энтони не разумом, а сердцем, впитывая и виноватый взгляд голубых глаз, и осторожный комплимент в чуть охрипшем голосе, а потому сумела найти лишь один ответ:

— В таком случае вас не удивит моя новая причуда, — она пригнулась к шее Тайны и резко щелкнула поводьями. — Догоняйте!

Да, это было сумасшествием! Да, Элизабет вела себя, как малолетняя девчонка! Да, совсем еще недавно она всей душой осуждала подобное кокетство и никак не могла ожидать его от себя. Да, Энтони Рид был для нее совершенно посторонним человеком, который мог и не принять столь откровенного ребячества и попросту разочароваться в ней, что, наверное, было бы самым обыденным после такого ее поступка.

Он пришпорил Везувия, но направил его не по тропинке вслед за Тайной, а наперерез, через холм, чтобы спустя всего пару минут встретиться с Элизабет лицом к лицу и сказать какие-то красивые фразы о резвости ее коня, но Элизабет в те секунды дышала лишь совершенно непререкаемым выражением восторга на его лице, зная, что и он в ее глазах может прочитать лишь его же.