Замуж за барристера

— К сожалению, нам с Джозефом в самое ближайшее время предстоит много работы, — извиняющимся тоном произнес Энтони, — поэтому мы не сможем составить вам компанию в столь увлекательной поездке. Однако я буду очень рад, если мисс Флетчер проведет это время в обществе столь приятных людей, как вы и ваши родные, мисс Эмили. Уверен, ей с вами будет гораздо лучше, нежели в пустом Кловерхилле.

Эмили поначалу разочарованно вздохнула: очевидно, она уже успела представить, как весело им с Джозефом будет в приморском городке, — потом пожала плечами.

— Ну, если у вас все-таки выдастся пара свободных дней, обязательно приезжайте, — сказала она. — Папа оставит вам адрес, а мы будем ждать и надеяться.

Энтони поблагодарил ее за доброту, после чего вместе с хозяевами проследовал в столовую. Есть он не хотел, несмотря на замену полноценного завтрака быстрым перекусом, а неожиданно навалившаяся усталость требовала поистине титанических усилий, чтобы достойно удовлетворять любопытство соскучившихся по новостям Уиверов, однако Энтони продолжал мужественно сидеть за столом и даже задержался еще около часа после окончания обеда в напрасной надежде на новое появление Элизабет. Пусть бы она спустилась всего на пару минут, чтобы убедиться, что ей все-таки не столь плохо, чтобы при одной мысли об этом хотелось удавиться.

Конечно, Энтони не мог иметь к ее недомоганию никакого отношения, но почему-то чувствовал свою ответственность за это, как будто именно он не сумел ее уберечь, и мучился от того, что не мог ей ничем помочь.

Наконец он откланялся, согласившись и на то, чтобы Ребекка провела дни до отъезда в Ноблхосе, и покинул Уиверов с чувством самой глубокой тревоги и не менее глубокой горечи. Душу по-прежнему терзал страх быть непонятым Лиз, и, чем больше Энтони об этом думал, тем увереннее приходил к выводу, что ее отношение к нему неприятно изменилось. Чего только стоила фраза: «испортить вам радость встречи». Словно бы себя к тем, кому приятно его общество, она больше не причисляла. Быть может, она просто оговорилась, не справившись с немилосердной атакой солнца, но ее нежелание даже посмотреть на Энтони, жгущее его каленым железом, уверяло совсем в ином. Слишком хорошо он помнил ее взгляды — виноватые, восхищенные, иногда даже гневные или обиженные, — а сегодня она впервые не подняла на него глаза, словно считала недостойным такой милости.

Словно хотела показать Энтони, где отныне его место в ее жизни. И никакие иные причины для подобного поведения не могли разубедить его в этом подозрении.

В Кловерхилл он добрался в столь отвратительном настроении, что даже шутник Джозеф предпочел приберечь собственные остроты до лучших времен. Энтони же, потребовав, чтобы его сегодня не беспокоили, заперся в своей спальне и с головой ушел в бумаги по делу Уильяма Мортона.

Что нового он рассчитывал обнаружить в них, Энтони не знал и сам. Но работа всегда захватывала его настолько, что он забывал обо всем остальном мире, а сейчас несколько часов забвения были ему жизненно необходимы. Хотя бы чтобы набраться сил на приближающуюся ночь, которая, бесспорно, засыплет его новыми сомнениями, вытягивая душу через пробитую сегодняшним холодом Лиз дыру в груди и распиная ее для неотвратимой казни.

Удалось ли ему поспать, Энтони так и не понял. Иногда он словно бы проваливался в безучастную пустоту, но выныривал из нее ничуть не отдохнувшим, тут же увязая в еще более тягостных опасениях, терзающих не хуже братова кнута, о котором Энтони за пятнадцать лет так и не сумел забыть.

Он покинул Кловерхилл, едва забрезжил рассвет. Оседлал Везувия и выбрался с ним на просторы Квантокских холмов. Измучившийся от безделья скакун взял с места в карьер, позволив и всаднику немного проветрить голову и хоть ненадолго отвлечься от безрадостных мыслей. Энтони почти не сдерживал Везувия, пригнувшись к его шее, перелетая вместе с ним через какие-то препятствия, взбираясь на холмы, поднимая брызги в попадавшихся на пути ручьях. Словно надеялся выплеснуть накопившееся ожесточение.

Вот только мелькнувший у подножия одного из холмов женский силуэт в мгновение ока усмирил его пыл. Везувий радостным ржанием поприветствовал старых знакомых, и Энтони стремглав направил коня к тронувшей свою лошадь всаднице.

— Мисс Уивер! Как вы себя чувствуете?

Он напрочь забыл о ее сухости и своих недомолвках. Единственное, что в эту минуту его волновало, это ее здоровье.

Элизабет кивнула в знак приветствия и накрыла одну руку на поводьях другой, словно желала дать понять, что не протянет ее ему.

По спине Энтони пробежал холодок.

— Благодарю, лучше, — с чувствительным высокомерием произнесла она. — Утренняя прохлада дает свои плоды. Мы с Тайной выехали пораньше, чтобы успеть ею насладиться, поэтому я с сожалением должна заметить, что не смогу составить вам сегодня компанию: надо собирать вещи.