Замуж за барристера

Мистер Ходж скрипнул зубами, но промолчал, лишь издевательски поклонившись и предложив противнику зайти в поместье. Будь Энтони менее опытен, он мог бы подумать, что победил, но холодный предупреждающий взгляд Ходжа обещал самую скорую месть, и Энтони мысленно поклялся быть осторожнее.

Однако это было не самым насущным делом, а потому он воспользовался вражеской уступкой и решительно распахнул дверь Ноблхоса. Не самый расторопный лакей тут же поспешил ему навстречу, предлагая расположиться в холле и подождать хозяина, который «уже не первый день ждет возвращения мистера Рида», и Энтони ничего не оставалось делать, как только подчиниться.

Эти несколько минут показались ему длиннее слушания. Он так и не заставил себя присесть, напряженно меряя комнату шагами и чувствуя, как нарастает паника. При всех случаях непонимания между ним и мистером Уивером лишиться его доверия было бы для Энтони серьезным ударом. Как минимум, потому, что он до сих пор не выполнил взятое на себя обязательство и не предъявил ему человека, пытавшегося столь безжалостно его подставить. А еще потому, что Томас Уивер был отцом ангела, и Энтони преклонялся перед ним едва ли меньше, чем перед Лиз.

В доме стола совершенно изматывающая тишина, в то время как Эмили вместе с Ребеккой должны были сеять шум и хаос, как это происходило в последние дни в Кловерхилле. Это еще сильнее нервировало, натягивая воздух до болезненного звона и отбивая секунды кузнечным молотом, и Энтони помимо воли вздрогнул, когда услышал за спиной голос хозяина Ноблхоса:

— Мистер Рид! Рад вас снова видеть!

Глава двадцать третья: Непонимание

Следом зазвучали извинения за то, что он напугал его своим появлением, но Энтони впитывал лишь приветливый и совсем не презрительный тон, свидетельствующий о том, что мистер Уивер придерживался совершенно иного, нежели его племянник, мнения о госте.

— Я… не вправе был ожидать от вас такой встречи, сэр, учитывая открывшиеся обстоятельства… — решил не откладывать дело в долгий ящик Энтони и с трудом поверил собственным ушам, когда мистер Уивер, сообразив, от кого гость мог об этом узнать, принялся просить прощения еще и за племянника.

— Эшли — идеалист! Он до сих пор делит мир исключительно на черное и белое, не приемля оттенков, и, как ребенок, чересчур рьяно кидается на защиту собственного мнения, — пытался оправдать его он, не зная, что никакой Ходж теперь не имел для Энтони значения. Если сам мистер Уивер с его отношением к чести сумел принять подобные недостатки и не увидел в них препятствия для дальнейшего общения, стоило ли растрачивать себя на неприязнь мелкого человека, пытающегося самоутвердиться за счет других?

— Не нужно беспокоиться из-за нашего с мистером Ходжем непонимания, — улыбнулся Энтони, не желая подвергать Томаса Уивера напрасным унижениям. — Я могу лишь поблагодарить вас за справедливое и великодушное сердце, в очередной раз оказавшее мне бесценную услугу.

Мистер Уивер махнул рукой.

— Оставьте, мистер Рид, вы давно доказали свое право считаться джентльменом и без моего скромного участия. Будь у вас потребность ступить на скользкую дорожку, вы сделали бы это вопреки любому наставничеству. Вы же выбрали противоположную сторону закона, несмотря на все трудности в достижении такой цели, тем самым искупив былые грехи и заслужив право быть судимым по нынешним поступкам. Поэтому что было, то прошло — позволим ему кануть в Лету и не будем изводиться из-за прошлого. Тем более что и в настоящем, если я правильно понимаю, у вас немало забот?

Энтони, позволив себе незаметно выдохнуть, кивнул. После общения с Ходжем он рассчитывал на куда более холодный прием и мог только возносить хвалу богу за то, что тот наполнил его жизнь столь необыкновенными людьми, как Томас Уивер и его семья.

Мистер Уивер между тем пригласил его в гостиную и предложил за рассказом о прошедшем слушании дождаться обеда, очевидно, не предполагая отказа. Энтони сгорал от нетерпения увидеть Элизабет и убедиться, что она в полной мере разделяет мнение отца о нем, однако не имел никакой возможности осуществить свое желание, а потому вынужден был лишь притулиться на тахте напротив хозяина поместья и отвечать на его расспросы, невольно кидая взгляд то в сторону входных дверей, то в сторону парадной лестницы в горячей надежде на скорое появление мисс Уивер.

Однако его терпению пришлось выдержать испытание на прочность, потому как на этом проницательность мистера Уивера закончилась и он на протяжении всей беседы так и не догадался ни пригласить в их компанию Элизабет, ни скоротать время прогулкой в саду, где, вполне вероятно, укрылись от летнего зноя леди.

А день действительно был жарким, и гостиная все сильнее раскалялась от бьющего прямо в окна солнца, вкупе с неопределенностью превращая ожидание в настоящую пытку. Мистер Уивер распорядился распахнуть створки, но это мало помогло: казалось, разморенному ветру было лень забираться в душную комнату, и он, шевеля занавеси, не достигал жаждущих его снисхождения обитателей гостиной.