Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать

– Это все Дейзи, – со вздохом призналась я и ответила на его вопросительный взгляд: – Я собиралась вырядиться во что-нибудь невзрачное или даже страшное (для тебя нелюбимого), но моя камеристка не оценила бы моего порыва. А она у меня очень впечатлительная, и я стараюсь беречь ее нервы.

– Понятно, – хмыкнул благоверный. – Во всем виновата служанка.

– Она самая.

Мы оставили экипаж на Карвайл-стрит, иначе бы пришлось, как вчера, добрых два часа торчать в карете. Одно дело делать это с Одли и Кэрроллом и совсем другое – с Грейстоком. Можно было, конечно, воспользоваться артефактом и в мгновение ока оказаться в любом уголке города, но в последнее время я и так слишком часто прибегала к магическим переходам, что не самым благоприятным образом сказывалось на моем здоровье. Например, вчера после магического прыжка у меня весь вечер болела голова. Обычный побочный эффект от воздействия сильного артефакта, к коим относились те, с помощью которых создавались порталы.

Не понимаю, как Грейсток и иже с ним регулярно ими пользуются. Хотя маги в принципе сильнее и выносливее обычных людей.

Интересно, а этот любитель постучать тростью владеет магией или вовсю пользуется магическими цацками?

Какая-то неясная мысль, связанная с незнакомцем, мелькнула на задворках памяти, но тут же затерялась. Я отвлеклась на прогуливающуюся парочку – молодая женщина шла под ручку с черноусым джентльменом, и оба пялились на нас. По-другому не скажешь. В глазах обоих было столько нездорового интереса, что я невольно поежилась и заметила:

– Эти двое явно читали утренние газеты.

– Не все ли равно? – пожал плечами Грейсток.

– С каких это пор ты стал равнодушен к общественному мнению?

– А оно меня никогда не волновало. – Кристофер приподнял за тулью шляпу, приветствуя глазастого джентльмена и его не менее глазастую спутницу, когда мы с ними поравнялись.

– Если бы на самом деле не волновало, ты бы не стал воротить от меня нос семь лет назад, – заметила, когда мы отошли.

Кристофер замер на миг. Почувствовала, как его рука, на изгибе которой покоилась моя ладонь, напряглась. Он весь подобрался и тихо сказал после короткой паузы:

– Я любил тебя и, если бы можно было повернуть время вспять, сделал бы все по-другому. Тогда не пришлось бы терять впустую семь лет своей жизни.

Я тоже остановилась и с недоверием воззрилась на Кристофера. Это что сейчас такое было? В чем подвох? К чему он ведет?

Наша с герцогом прогулка становилась все более пугающей.

– А как же Эдель? – горько усмехнулась. – Не жалеешь, что пришлось с ней расстаться? В случае со мной это было твое решение, в случае с леди де Морвиль кто-то решил за тебя.

И я даже догадываюсь кто, но…

– На Эдель я собирался жениться, потому что понимал: мне нужен наследник. Я и так долго тянул с женитьбой, но время шло, а с моей работой лучше слишком не затягивать с созданием семьи. В любой момент меня могут отправить… ну, скажем, в какую-нибудь командировку, из которой я могу уже не вернуться, и тогда Грейстоков больше не будет. – Кристофер замолчал и посмотрел мне в глаза. – Но с тобой все по-другому. С тобой всегда было все по-другому. Наверное, прежде чем убить того, кто нас поженил, я его сначала горячо поблагодарю. А потом все равно убью, – закончил с хладнокровно-решительным видом истосковавшегося по добыче хищника.

И зачем только спрашивала… Каждое новое откровение Грейстока (уж не знаю, фальшивое или настоящее; вполне вероятно, что первое) выбивало у меня из-под ног опору. А я привыкла твердо стоять на земле, и никакие запоздалые признания не смогут этого изменить.

– Командировка, говоришь… Звучит заманчиво. – Не обращая внимания на то, как потемнело его лицо, вскинула голову и сказала: – Я не завтракала. И уже замерзла. Предлагаю заглянуть вон в ту кофейню.

– Хорошо, – заметно похолодевшим голосом проговорил герцог, и мы направились через дорогу в маленькую кофейню с видом на зеленый скверик.

Уютное место, приятная атмосфера и кружащий голову аромат горячей сдобы должны были вернуть мне хорошее настроение и прогнать мрачные мысли, но те что-то не спешили покидать мою голову. Заказанный шоколад был густым и сладким, а пирожные с нежнейшим кремом восхитительными, но даже им оказалось не под силу перебить горечь во рту, появившуюся после моей шутки про возможную кончину мужа.

Столики были маленькими, почти игрушечными, поэтому мы сидели близко друг к другу. Почти касаясь друг друга коленями, почти соприкасаясь пальцами. И это было так странно, дико и… мне это нравилось. В чем бы я себя ни убеждала, как бы себя ни обманывала, мне так до конца и не удалось похоронить наше с ним прошлое.

Наверное, мои чувства к нему можно сравнить с сорняком, который, сколько ни вырывай, все равно будет прорастать. Даже сквозь самую тяжелую и толстую могильную плиту.

– Для протокола: я не желаю тебе смерти, – сказала спустя какое-то время.

Потому что мы опять молчали, а когда мы долго молчим, я начинаю думать о том, о чем думать совершенно точно не надо. Начинаю чувствовать то, на что не имею права.