Замыкание (СИ)

С наступлением весны возвращаясь из школы, делала петлю через сосновый лес, чтобы полюбоваться свежей зеленью. Однажды увидела на подъездном козырьке пучок травы, ветром нанесло земли, - и обрадовалась, всюду жизнь!

Тогда же решилась и принесла Якову папку с работами. Он крутил картонки, разглядывал, приближая к глазам и отдаляя и, наконец, высказался, попыхивая трубкой:

- Глупости все это, из школы не уходите.

- Почему глупости? - обиделась она.

- Нет-нет, все хорошо, - он попытался успокоить ее, - у вас есть чувство цвета и композиции, все неплохо распределено.

- Но что-то не так?

- Все так, но из школы не уходите, - упрямо повторил он.

Она ушла и долго не приходила, он ей сам позвонил.

- Вы думаете, что искусство - это свобода? Что хочу, то и ворочу? Но вы должны считаться с нашим восприятием. Мощный источник света - солнце, постоянно меняет светотени, понимаете? Если освещать комнату ровным светом, как в операционной, но вам будет неуютно. Вот и все. Природа вас ведет. А у вас все плоско, нет объема, понимаете?

- Но я устала быть учителем.

Он будто не услышал:

- Не цвет тянется к цвету, это вам не текстильная промышленность, а освещение. Ну, как хотите, - прервал он себя.

- Я устала от всего, когда говоришь одно, а думаешь другое. Почему вы не хотите меня понять?

Она не слышала его, он не слышал ее, - разговор глухих.

Когда школьников отпустили на каникулы, и для нее наступило лето, у брата в шкафу обнаружила рулон плотной черной бумаги и попробовала вырезать фигуры людей, но долго билась над руками. Решила обойтись без них и остановилась на коленопреклоненной женской фигуре. Изящные и простые изгибы: плавным коромыслом спина, зигзаг бедра до колена, еще зигзаг, оканчивающийся вытянутыми носками как у балерины. Слегка обозначенная шея, ореол прически, выпуклый лоб, тонкий профиль, лебединая шея, бугорок груди, чуть обозначен живот, - и все. Извела рулон бумаги, добившись скорости автомата. Однообразие надоело, она попыталась вырезать женские головки так, чтобы кудрявились волосы, чтобы менялось выражение лица, чтобы женщина отличалась от старухи и девочки, но не вышло.

У брата обнаружила книгу с образцами дворцов с колоннами и без, но ни дома, ни заборы не получились, терпения не хватало, да и неинтересно. Вспомнила его танцующие деревья, один вечер увлеченно вырезала, больше не хотела.

Возвращалась к рукам, мучилась, выходили то длинные, то короткие, неуклюжие, бросала и с удовольствием вырезала изящную вазу и цветы вроде лилии. Сама понимала, что впадает в глубокое детство, но оправдывалась тем, что тренировка моторики полезна и взрослым тоже. Главное, эти занятия успокаивали.

Яков долго перебирал фигурки, она подозревала, подбирал слова, чтобы ее не обидеть, наконец, заговорил:

- Что ж, чувство формы у вас есть, молодец! - он коснулся ее руки. - Вы, пожалуйста, не уходите из школы. Я понимаю, вам хочется перемен, но учтите, у прохфессора язык бойкий, за это ему платят. Не попадайтесь. Подождите немного, все изменится, люди перестанут его слушать, и ему придется еще что-то придумывать.

Часть 2

Сын

Мистическое

Домой после уроков не спешила, сентябрьская погода на редкость теплая, хотелось прогуляться. И поговорить с сыном, сегодня у него день рождения. Пыталась уже поздравить на перемене, в Крыму было десять утра, телефон недоступен. Может, еще спит, а она разволновалась. Может, просто отключился, такое часто случается. Был занят, - коротко отвечал он, когда она упрекала его. Но хотя бы не в этот день.

В последний раз полноценный разговор состоялся первого мая, в день смерти Мары, он сам позвонил.

Софья так обрадовалась, что не сразу поняла, о каком домишке у моря он толкует.

- У тебя есть деньги? Откуда? - спросила она.

- Софья Леонидовна, ты меня не слушаешь. Это не я, хочет купить домишко у моря Григорий Григорьевич. Предупредил его, только с учетом двухсотметровой прибрежной полосы, чтобы потом не забрали. По украинским законам охраняемая от частников прибрежная полоса.

- А он что?

- Сказал, пустяки, никому не надо охранять. От всех охранителей могу откупиться.

Телефон взял Яков. "Перечитай Чеховский рассказ "Крыжовник" а заодно и "Ионыч",- проворчал он. Миша возразил, что сам писатель к концу жизни купил домик в Ялте и наверняка посадил крыжовник в своем саду.

Когда разговор прекратился, Софья попросила уточнить, кто из нас Ионыч.

- Из нас, увы, никого, из знакомых - прохфессор, эксплуатирует художников, чтобы сидеть на бережку и выплевывать в набегающую волну косточки черешни из собственного сада. Эксплуатация чужого таланта - несмываемое пятно на его совести, он подобен амбалу, отбирающему у детей гроши на мороженое и сладости.

- Мы ведь тоже можем с тобой продавать картины брата, а потом купим домик у моря и все поселимся в нем.

- Иван станет маринистом, а мы будем продавать морские пейзажи. Жаль, раньше не подумали встать у ЦУМа в ряд с другими. Под покровительством вождя мирового пролетариата.