Замыкание (СИ)

- Тебе это ни о чем не напоминает? Школьный бюджетик тоже был украден. И вы остались без зарплаты.

Из воспоминаний Мары:

"Премьер-министр Украины украл деньги и сбежал. Так просто. Украл и сбежал. Я бы не знала, да у меня появился телевизор. Позвонила Яше с Соней. Они пришли ко мне по традиции с пирожными и бутылкой сладкого шампанского для меня. Сами пьют кислятину, зато название шикарное: брют. Пирожные выбирал Яша, невкусные, но в его духе: все оттенки коричневого, хоть бы не называл шоколадными".

Она показала телевизор с маленьким экраном:

- Вот, любуйтесь, назвала его Томас. Соседка Никитишна, подарила ношеный-переношеный. Рассмешила она меня, давно я так не смеялась, все-таки жизнь куда интереснее, чем ее отражение на экране. Уму непостижимо, в прошлом бессменный главный инженер, я думала, головастая, приобрела самоучитель по рисованию и учится рисовать птичек и цветочки.

- Боишься, что тебя обгонит? Ведь она головастая, - засмеялся Яша.

- Так ты ценишь меня.

- Она уже старая, почему бы ей не заниматься, чем хочется.

- Я разве против, однако, на психбольницу смахивает. Можно коробки клеить, хоть какая польза. Да и вообще, женщина долгую жизнь прожила, уникальный опыт, его просто необходимо передать другим. А она цветочки рисует.

- Сомневаюсь в уникальности опыта. Жила как все, чем теперь может удивить? Соня и мне предлагала писать воспоминания".

Мара поддержала ее:

- Правильно, слушай свою жену - учительницу, она тебя плохому не научит. Не хочешь о себе, пиши о Боре. Но и о себе тоже напиши. Он тебе не рассказывал, что в школе увлекался ботаникой? Такой долговязый мальчишка в коротких штанишках с сачком в руке и гербарием под мышкой.

Яша покраснел и стал ощупывать лысину.

- Гербария, допустим, не было, а впрочем, не помню. Были клетки с морскими свинками и канарейкой. Еще кактусы в горшках разводил. В шестом классе прочитал классификацию наук Аристотеля, дореволюционное издание, увлекся философией.

Он замолчал, женщины ждали продолжения.

- А дальше? - не выдержала Софья.

- Что? А дальше одна из моих теток рассказала, как было на войне, а не как писали тогда. Она врачом была, их санчасть первой входила в освобожденные города. И она рассказывала, что не раненые и не трупы, привыкла, поразило то, что роды у женщин приходилось принимать. Тетка женщин не осуждала, что поделать - физиология, если так рассудить: два-три года под немцем, неизвестно, сколько еще, и вернутся ли наши солдаты. За другой теткой ухаживал, как я считал, старый дед, худой, в морщинах, и пятидесяти ему не было, концлагерь прошел, сами понимаете. В девятнадцать лет мне стало архиважно понять природу фашизма. Я брал в библиотеках книги немецких писателей, все, что находил на стеллажах. Даже язык выучил.

- Генриха Бёлля читали вместе. Помнишь историю? - засмеялась Софья.

- Ты переводила, а преподавательница немецкого в университете сказала, ну, и тягомотина, непонятно, о чем пишет.

- Это тот Бёлль, который писал, что мужчины сплошь дураки? - оживилась Мара, - Не помню, в каком рассказе, помню, герой едет с фронта в Кельн, и рассуждает, что ему, проигравшему, остается. Он понял, что только дураки могли развязать одну за другой мировые войны.

- Мы во всем виноваты, всех мужчина на свалку истории.

- Не всех, ты, например, милитаристом никогда не был, тебе бы лучше ботаникой было заняться.

- В ботаническом раю оставаться: птички поют, морские свинки похрустывают капусточкой, цветочки благоухают, - благодать! - Софья взмахнула рукой и чуть не уронила бутылку. - Кто-то меня напоил, - засмеялась она.

Мара тоже засмеялась:

- Ладно, уговорили, пусть Никитишна продолжает цветочки рисовать.

Софье зачем-то захотелось возражать Маре:

- Ну уж нет, я не согласна. Что, по-вашему, при бомбежках сидеть на крыше и наблюдать в телескоп?

- Мрачно как, Сонюшка, ты чего? Войны не будет.

- Рана незаживающая у нас, Миша в чужой стране, волнуемся.

- А чего волноваться, с Украиной войны никогда не будет. Тебя можно понять, мать хочет к сыну, но неразумно, у сына своя жизнь, да и что вы там будете делать.

- Я буду работать, Яков - писать морские пейзажи, чего бояться, там тепло и зимой нет снега.

- Море - это здорово! Но там государственный язык - украинский, а Яша никогда не увлекался маринистикой. Ваша родина здесь, а от тоски по ней никто не застрахован.

Софья рассердилась:

- Ах-ах, тоска по березкам замучает, там они тоже растут.

Мара промолчала.

Когда Софья спрашивала Якова: "Так все же, ты согласен или нет с тем, что произошло в нашей стране?", он неизменно отвечал: "Все правильно, другого выхода не было и не могло быть". В последние годы добавлял: "Но кто знал, что бандиты все извратят".

Последний раз ездили к Мише в позапрошлом году в августе. Яков собрал за зиму деньги: откладывал пенсию и часть того, что зарабатывал эскизами для театра юного зрителя, больше гордился не заработком, а тем, что вспомнили о нем. Софья не могла ничего собрать даже на билет, половину зарплаты посылала сыну. Яков не препятствовал.