Замыкание (СИ)

Подумаешь, случайный прохожий, глупость сказал, выдавая за общественное мнение. Но ведь зачем-то высказался.

Жильем у моря на Северной стороне оказался металлический вагончик, зато дешево. Вагончик за день нагревался, ночью было душно, спали при открытой двери, к ним забредали кошки и прыгали на кровать.

Все надеялись, что сын будет приезжать. Но он выбрался только раз. Сходили на пляж.

Яков сидел под тентом и ел виноград, они вдвоем плавали. Миша не выглядел истощенным, кожа бледная, но фигура спортивная. Она перехватила взгляд юной стройной дивы, загорелой до темно-шоколадного цвета. Сын на нее не обратил внимания. Ночевать в вагончике отказался, торопился домой: рано вставать, важная встреча. "Летом, в жару и дела?" - не поверила она. Сын пожал плечами.

Вечерами, когда жара спадала, они покупали продукты, на Северной стороне дешевле, переплывали на катере бухту и прогулочным шагом шли по Приморскому бульвару к сыну.

Он не ел мяса, ни летом, ни зимой, вообще, не ел - это ее неприятно удивило. От молочного тоже отказывался, только овощи, фрукты, желательно в сыром виде, и рыба. Желательно в свежем виде.

Запаха плесени уже не было, комната приобрела жилой вид. Софья готовила рыбу, Яков - салаты, и они выходили во двор.

Миша возвращался поздно, как объяснял, с друзьями - экологами боролся против хаотичной застройки набережной.

- Власть как оккупанты, захватывает живописные побережья, строит виллы. Прохода к морю в черте города скоро не будет. Люди только с холмов увидят его. Как можно было превратить жемчужину страны в захолустье! - возбужденно говорил он, а Софья подкладывала ему на тарелку еду.

- Ага, в короне империи, - ёрничал Яков, почесывая бороду.

Но Софья сердито смотрела на него, если заведется на тему свободного рынка, ведь деньги надо во что-то вкладывать, почему бы не в виллы, только разозлит Мишу, и заводила подобно Шахерезаде, о красотах зимнего Урала, не забывая напомнить, что там сейсмическая опасность близка к нулю. Все понимали, ей хотелось, чтобы сын вернулся домой.

Но часто, не дождавшись Миши, они шли на набережную и ели мороженое за столиком под навесом. Вид на морской простор закрывал тесный ряд павильонов с сувенирами. Доносился шум волн, но свежий морской запах заглушался запахом пригоревшего масла.

Яков ничего не ощущал, кроме свежего воздуха: нигде так легко не дышалось, как здесь.

Она купалась утром и после обеда. Яков в воду не лез, сидел в тенечке под навесом, делал вид, что дремлет, но она знала, наблюдал за ней. Если она далеко уплывала, поднимался и махал ей рукой, чтобы возвращалась. Когда были волны, купаться не разрешал. Она не спорила. Однажды море штормило, она, не отрываясь, смотрела, как волны бились в конвульсиях о бетонный берег, как отступали, наплывая одна на другую. И вдруг ей показалась чья-то рука на гребне волны, и почудился крик о помощи.

- Яша, посмотри, кто-то тонет. Видишь?

Рядом стоящий мужчина показал на вышку:

- Там спасатель, он следит, чтобы никто в море не входил.

После шторма воздух стал прохладным, вода казалась приятно теплой, и ей доставляло удовольствие барахтаться, нырять и без усилий выныривать, как поплавок. После плавания сон был крепким и долгим. Давно так не спала.

По памятным местам почти не ходили. Только посетили древний Херсонес, она собрала глиняные черепки на память. И еще искупалась. Тратить драгоценное время на посещение музеев не хотела, наслаждалась теплом и солнцем, ведь совсем скоро наступит уральская долгая зима, изматывающая холодом, сменяющимся резкой оттепелью, после которой холод еще невыносимее. Да еще растаявший снег превращался в лед, присыпанный снегом, и любая прогулка таила опасность падения.

Когда жара немного спала, Миша вытащил их в Голубую бухту, где снимался фильм "Человек - Амфибия", не единственное побережье, где снимался этот фильм.

Вышли из маршрутки и попали в лабиринт хаотично построенных дач за высокими заборами. Они пытались пройти к морю, но попадали в тупики. Лаяли привязанные цепями собаки, но ни хозяев, ни отдыхающих, - мертвый город.

Все же прошли по узкому проходу между заборами и оказались на краю обрыва, там, внизу грохотали волны. Из ворот выглянул плотный мужчина в плавках, видимо, владелец трехэтажного дворца и сонно посмотрел на них. На заборе висела табличка: "Частное владение".

- Китайцы в средневековье любили возводить стены, вся страна была перегорожена, - сказал Яков и посмотрел в сторону ворот, мужчина исчез.

Софья возмутилась:

- Раскол на нищих и богатых наглядный, никто не таится, не прячется, захватывая то, что по праву жизни принадлежит всем. Паны - панове - все побеждающее зло.

- Чужое зло куда невыносимее. Логичнее наоборот, но свое роднее, понятнее что ли. Понять не значит оправдать, но ведь оправдываем. Вернее, оправдываемся за то, что допустили его, - возразил Яков, оглядываясь на Мишу.