Замыкание (СИ)

Миша заворожено слушал Константина, ненамного старше его, благополучно забыв, что не его предок уплыл от Графской пристани в далекую страну, после окончания школы, благословленный отчимом, уехал в Крым. Яков ничего плохого в этом не видел. Она же страдала, что сын уехал так далеко. Перед отъездом зачем-то решил сменить фамилию отца Гольберг на ее девичью Горбунова, почему не Сохнет, как у Якова? но не препятствовала, а даже гордилась его выбором.

Незадолго до отъезда он увлекся гороскопами и тайными смыслами имен. Зачем ему надо, было, непонятно, хотя понятно, почему молодых тянет в мистику. Взрослея, он поймет, что реальность куда интереснее и запутаннее, чем фантазии одного, пусть даже гения. Яков посмеивался: пройдет как насморк.

Сын гордился ее именем, что в традиции русской философии София - четвертая божественная ипостась, после святого духа, бога - отца и бога - сына. В имени "Яков" много чего нехорошего намешано, включая кровавые разборки и тайные ордена. Когда Софья услышала это, возмутилась, он ведь почти святой, а ты так говоришь о нем.

Как Миша сумел поступить в университет - загадка для нее. Особой усидчивостью он не отличался. Подозревала, не без помощи Григория, - наверняка в Симферопольском университете нашлись его коллеги.

Получив диплом, сын поступил в аспирантуру, но после ее окончания в науку не пошел. Не захотел заниматься наукой, как он заявил, потому что плодами пользуются не самые лучшие представители человечества. И вообще, какой смысл в такой истине, если она не спасает человека от старости и смерти.

Каждое лето надеялась, что он приедет, но приехал лишь однажды, на три дня, и то проездом в деревню Прилопино к дяде Ване.

Зато ежегодно в июле их посещал, как его называл Яков, "юный" друг Константин. Бородатый и усатый Костя давно не тянул на юного, но это прозвище вошло в привычку. Он привозил длинные письма от Миши с обращением: "Мир вашему дому, здравствуйте, дорогие София и Яков!"

В письмах писал подробно про дела аспирантские, про экологию Черного моря: побережье застраивается, от этого много бед. Причины в нравственном падении. Потом стал писать про экологию души, и что он тоже вносит свой скромный вклад в наше возрождение, - путано, непонятно, даже Яков не мог разобраться. Ей же хотелось знать, почему сын не защитил диссертацию. Он писал, что для этого нужны деньги. Какая сумма, Софья не смогла добиться, подозревала, что диссертации нет. Идеи, вероятно, были, сын ведь не глуп, но писать не любил. Предполагалось, что после аспирантуры найдет работу, и это не обсуждалось, но работы не было. Софья настаивала, он должен куда-нибудь устроиться, хотя бы в школу преподавать биологию, написала ему длинное письмо, на которое он ответил короткой запиской: "Дорогая мама! Я живу в другой стране. Здесь все по-другому". Но в других странах людям не запрещено работать.

Он стал у нее просить деньги. Обещал вот-вот заработать, но не так, как бы ей хотелось. Как? Есть люди, нуждающиеся в его помощи. Нет, не садоводство, ей не понять.

Не понимала. Ее сын, ярко выраженный гуманитарий, выбрал профессию эколога, хотя она не помнила, чтобы он с детства проявлял интерес к цветам или к миру животных.

Другая страна Украина не укладывалась в голове. Яков напоминал ей о праве наций на самоопределение, да, проходила в университете, но Крым говорил на русском языке. На Симферопольском вокзале, как только сходила с поезда, обращала внимание на то, что согласные произносились четче, а гласные - более певуче. Москвичи тоже говорят иначе, чем уральцы, и темпераментом южане отличаются от северян, но из-за этого никто не отделяется.

Далекий от политики сын жаловался, что отовсюду, со всех бывших республик "новые русские" стремятся прихватить кусок побережья вместе с пляжем и построить "хатынку", для себя и ближайших родственников. Родить сына, посадить дерево, построить дом у Черного моря.

Демонстрация эгоцентризма: в огромных домах за высокими заборами почти никто не жил. А многие люди продолжают ютиться во временном жилье с послевоенных времен. Яков обрывал его: сейчас другие времена, сейчас каждому по способностям.

Софье хотелось, чтобы ее сын был счастливым, правда, понимала, что представления о счастье у них.

Где-то в начале двухтысячного, была осень, последние теплые дни, они вдвоем с Яковом гуляли в сосновом лесу недалеко от дома. Позвонила Мара и, смеясь, сообщила, что премьер-министр страны проживания Миши украл годовой бюджет и сбежал в Америку. Его арестовали. Вот радость, а то заскучала без новостей.

- Подожди, не тарахти, - остановил ее Яков, - с каких пор у тебя телевизор? Ведь у тебя его сроду не было.

- А вот и есть, подарили.

- Интересно кто?

- Соседка, Никитишна, себе купила новый. Приходите, отметим это дело.

Софья заволновалась: как теперь жить им там, без средств? Ведь ничего нет смешного, ведь это ужасно!

- На бюджет страны никто не посягнет, украл много, но не до такого.

- Ведь украл.