Занавес, господа!

Когда спустя почти неделю, залечив полученные в потасовке ссадины, Глеб явился субботним утром к Кавешниковым отдать долг, он к своему ужасу обнаружил то, что не успели заметить его будущие родственники, — выхваченную из свежего номера газеты "Досуг" страницу, на которой был запечатлен он, уважаемый театральный критик и любящий жених Глеб Потоцкий, с перекошенной физиономией и девицей легкого поведения. Если бы Сергей Павлович завернул деньги в другую страницу, у Глеба был бы шанс под каким-нибудь предлогом газету забрать. Но не будешь же кричать: "Нет, нет! Не сюда, отдайте мне!" Только абсолютный чурбан не заинтересуется: в чем собственно дело? Опять же, возьми Сергей Павлович другую страницу, Потоцкий мог узнать о своей фотографии уже тогда, когда ее обнаружили бы Кавешниковы.

Случайность? Конечно, случайность. И визит в бар, и девица, и драка, и фотокорреспондент, и газета, в которую завернули деньги, — все случайность, но она могла обернуться для Потоцкого большой неприятностью. По меньшей мере трудными объяснениями, после которых все равно остается ощущение прилипших комков грязи.

Потоцкий шел на вечеринку к Кавешниковым, точно зная, что будет делать. Он купил тот же самый номер "Досуга", вытащив из него совершенно, на его взгляд, нейтральную страницу. Он рассудил вполне логично: если Кавешниковы, не глядя, распатронили непрочитанную газету, отложив лишь программу телепередач, значит, сама газета их мало интересует, и они не заметят, что вместо одной страницы в тайнике лежит другая. Да и сам тайник на то и существует, чтобы в него не лазали каждый день. А со временем никто и не вспомнит такую мелочь, как газетная страница. Потоцкий, разумеется, никак не мог предположить, что в тайник залезут довольно скоро и подмену обнаружат — лишь потому, что Веру Аркадьевну заинтересовала статья про гипертонию.

А в тот субботний вечер Потоцкий ждал звонка Ольги. Но не только для того, чтобы поздравить невесту с днем рождения, но и, пока все будут торчать у телефона, улучить пару минут, вполне достаточных, чтобы подменить газетные страницы.

Поначалу ему повезло. Ольга сообщила, что звонит бесплатно, все засуетились, рассредоточились по комнатам, нависли над телефонами, и Глеб, наговорив невесте все, что хотел, исчез на кухне никем не замеченный. Но потом ему не повезло. Чтобы добраться до часов, ему надо было на что-то взобраться, а из четырех табуреток, стоящих на кухне, он умудрился выбрать ту, у которой была расшатанная ножка. Впрочем, он это сначала не заметил. Он открыл тайник, поменял газетные страницы и уже стал засовывать назад за маятник пакет, но тут услышал за спиной возглас Кости Поспелова: "Что ты делаешь?!" От неожиданности Глеб резко развернулся, табуретка качнулась, ее ножка поехала в сторону, и Потоцкий полетел вниз спиной — прямо левым виском на угол тумбы, обитой жестью.

Позже эксперты скажут, что удар был нанесен сзади, по косой, предметом скорее тупым, чем острым, и убийца вероятнее всего — левша. Но на самом деле убийц было двое — безмолвных и безучастных. Табуретка и тумба.

Глава 24

Все-таки жанр классической детективной пьесы я частично выдержала. Компания собралась у Кавешниковых, и я поведала историю, в которой правдой было лишь то, что Глеба убил не кто-то, а что-то — табуретка, тумба и… несчастный случай. Я рассказала довольно сносную байку, как Глеб, согласно нашим выводам, отправился на кухню в поиске пепельницы, которая стояла на навесном шкафу, как он полез на табурет и как оттуда упал. Все это я сдобрила вполне убедительной фразеологией и вполне выразительными интонациями. Дескать, сами понимаете, секреты следствия.

— Никто! — Вера Аркадьевна сжала ладонями виски и закрыла глаза. — Никто не убивал Глеба!

— Были же другие пепельницы! — воскликнула Елена Витальевна и, разумеется, заплакала.

А потом она плакала уже по другому поводу, причитая: "Я всегда знала, что среди нас нет плохих людей!" И все остальные ей вторили, только без слез и каждый на свой лад. Автор детективной пьесы написал бы так: "Покойника они уже оплакали, настало время радоваться друг другу". А режиссер, который поставил бы спектакль по этой пьесе, заставил бы артистов дружно обниматься и целоваться.

В действительности все примерно так и было. Лишь один человек до последнего бросал на меня испытующие взоры: не устрою ли я неожиданный финал. Я намеренно избегала смотреть в сторону Поспелова. Он заслужил, чтобы помучиться.

… Валерия сунулась в кухню как раз в тот момент, когда Костя склонился над мертвым Глебом. Если бы она поспокойнее относилась к Поспелову и поменьше имела выдержки, она могла бы избавить всех, в том числе самого Костю, от дальнейших неприятностей.