Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма

Как мы видели, этот опыт был важен для французских мыслителей, стоявших на позициях радикальной критики гуманизма. К началу 1990‐х годов, тем не менее, их философская критика гуманизма и сомнения в человеческой исключительности приобрели в процессе коммерциализации новое значение. Перестав быть философским выражением трагического опыта, антигуманизм подготовил почву для превращения насильственной смерти в популярную тему массовой индустрии развлечений. Отрицание человеческой исключительности привело к нормализации и идеализации монстров, а также превратило идею несостоятельности человечества и человека в клише современной популярной культуры.

Основываясь на этих предпосылках, можно документально проследить развитие танатопатии как уникального движения популярной культуры и определить важнейшие ступени его становления за минувшие десятилетия. Этот исторический обзор высветит сложные отношения и пересечения между фактами и явлениями в разных сферах общественной и культурной жизни, которые составляют культ смерти. Что самое важное, этот обзор продемонстрирует, что изменение отношения к людям-протагонистам в художественной литературе и кинематографе действительно было связано с изменениями в социальных и культурных практиках, имеющих отношение к смерти.

Формирование культа виртуальной насильственной смерти началось в 1970‐е годы, когда несколько важных трендов подготовили почву для его будущего триумфа. Семидесятые годы были отмечены возникновением подростковой литературы как нового жанра, сделавшего невиданный акцент на немотивированном насилии, и новой волной фильмов ужасов, продолжавшимся в последующие десятилетия. Кроме того, в конце 1970‐х и начале 1980‐х наблюдались первые всплески интереса к серийным убийцам. Пик популярности Толкина, проявившийся в переводе «Властелина колец» в 1970‐е годы на большинство европейских языков, возвестил о зарождении массового интереса к человекообразным монстрам как модным протагонистам произведений художественной литературы и кино. Готические рок, тяжелый металл и рэп, возникшие в 1970‐е годы, часто фокусировались на насилии и темах, связанных со смертью. Возникновение молодежной готической субкультуры совпало с появлением ролевых игр, обучавших пользователей отождествлять себя с человекообразными монстрами. В это время были созданы первые журналы, посвященные танатологии и исследованиям смерти, что свидетельствовало о растущем общественном и научном интересе к смерти.

Период, охватывающий 1980‐е и 1990‐е годы, был решающим для развития танатопатии. Первые ощутимые признаки культа смерти начинают проявляться в популярной культуре в результате коммерциализации антигуманизма. В этот период произошел важный сдвиг в изображении монстра, ознаменовавший возникновение нового эстетического идеала. Наряду с экспоненциальным ростом популярности вампирских саг, зомбических апокалипсисов и других историй о живых мертвецах этот период отмечен также увлечением серийными убийцами и каннибалами. К концу 1980‐х образы вампира, серийного убийцы и каннибала начали просачиваться в популярную культуру, создавая новый реестр диктующих моду протагонистов. В это же время выпущены две книги, имевшие первостепенную важность для дальнейшего развития этого движения. Это первый том Поттерианы, популяризировавший новое отношение к смерти и людям-протагонистам (в Соединенном Королевстве он вышел в 1997 году, а в Соединенных Штатах — в 1998‐м), и книга Нины Ауэрбах «Наши вампиры — это мы» (1999), успешно проводившая мысль о двусмысленности различий между людьми и монстрами и о том, что в действительности монстр-убийца — это мы сами, а значит, заслуживает нашего сочувствия и понимания. С конца 1980‐х по начало 1990‐х, когда компьютерные игры вступили в новую эру, технологии открыли уникальные возможности для изображения человекообразных монстров и распространения культуры потребления кошмаров.

Эксперименты со звуком и визуальными эффектами начинали оправдывать высказанные ранее подозрения, что эти технологии способны ввести пользователя в состояние, подобное сну. Этот период был отмечен растущим количеством мультфильмов и кинолент, отводящих главное место насильственной смерти и нападениям на людей, а также проникновением насилия в прайм-таймовые телепрограммы, в которых рассказы о случаях насилия многократно превосходили преступления в реальной жизни. К началу девяностых готическая эстетика воцарилась в художественной литературе и кино, где главное место уже систематически отводилось живым мертвецам и придуманным кошмарам.