Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма

По какой-то странной причине люди были склонны идеализировать вампиров. Нас изображали тонкими стилистами, мрачными романтиками, задумчивыми мечтателями — всегда с большой долей симпатии. Вампиров играли привлекательные актеры; в клипах их с удовольствием изображали поп-звезды. На Западе и на Востоке селебритиз не видели в роли вампира ничего зазорного. Это действительно было странно — растлители малолетних и осквернители могил стояли куда ближе к среднему человеку, чем мы, но никакой симпатии человеческое искусство к ним не проявляло. А на вампиров изливался просто фонтан сочувственного понимания и любви…[405]

Подобное обожание не ограничивается лишь миром выдумки. Тот факт, что даже на страницах Forbes можно увидеть статьи, посвященные вампирской тематике, говорит о том, что вампир стал органичным элементом современной культуры[406]. Еще один пример безудержного увлечения вампирами — в интернете есть различные списки «детских вампирских имен»[407]. Родственники дракона, однажды покорившего воображение Толкина, вампиры олицетворяют собой готическую эстетику лучше, чем любые другие представители нежити, потому что они воплощают собой нечеловеческий идеал нашего времени.

Смертельные романы взросления

У современных вампирских историй — литературных и кинематографических — есть одна существенная общая черта: многие из них ориентированы на подростковую аудиторию и являются романами взросления. Истоки жанра относятся к концу XVIII века; основная задача повествований такого рода состояла в том, чтобы помочь подросткам соответствовать культурным нормам мира взрослых своего времени. Как неоднократно подчеркивали критики, в таких произведениях, как «Сумерки», «Дневники вампира», «Интервью с вампиром» и «Empire V», в центре сюжета — молодой человек или девушка на пороге взросления, переживающие первую любовь и первые серьезные отношения. Но при этом критики обычно упускали из виду тот факт, что в качестве образца для подражания юношества выступает не человек, а «живой мертвец». Как красноречиво выразился Дэймон Сальваторе, вампир из «Дневников вампира», «мне нравится быть живым мертвецом!»[408].

Действительно, и в старых, и в новых историях вампиры — это живые мертвецы. В классических произведениях жанра описано, как они в буквальном смысле слова спят в своих гробах. Читавшие роман «Дракула» наверняка вспомнят дневниковую запись Джонатана Харкера от 30 июня, в которой описан граф Дракула, спящий в своем гробу. Знаменитый вампир должен был брать с собой в путешествия не только этот гроб, но и щепотку земли из собственной могилы. В некоторых современных фантазиях (например, «Интервью с вампиром» и «Ван Хельсинг») этот старинный вампирский обычай остается без изменений, но большинство современных вампиров ведут себя не столь старомодно. Правда, солнечного света они по-прежнему побаиваются (см. «Дневники вампира», «Родня: избранные» и «Королева проклятых» [Майкл Раймер, 2002]). Например, в «Сумерках» кожа вампира лишь поблескивает на солнце. А Пелевин в «Empire V» придумал весьма оригинальную замену вампирскому гробу: вампир проводит время в некоем подобии шкафа (на вампирском жаргоне — «hamlet»), повиснув вниз головой, как летучая мышь.

Неудивительно, что в современных вампирских сагах, будь то «Empire V», «Сумерки» или «Дневники вампира», главный герой (девушка, реже юноша) непременно попадает в серьезную беду[409]. «Empire V» начинается с того, что вампир убивает юношу Рому. Юные герои обычно становятся объектами вампирской охоты; их похищают, а затем убивают, или им с трудом удается выжить в автокатастрофе. Беллу Свон и Елену Гилберт мы постоянно видим истекающими кровью. В полном соответствии с готической эстетикой, в «Сумерках» юной девушке снится кошмарный сон — ее убивают. «Раньше я не думала всерьез о смерти, хотя за последние месяцы поводов было предостаточно. Даже когда подобные мысли приходили в голову, я и представить не могла, что все случится именно так»[410]. В центре повествования, как правило, одинокий подросток, не отличающийся ни особыми способностями, ни внешней привлекательностью (типичный пример — Белла Свон в романе Стефани Майер). Это юное создание порой находится на грани самоубийства и постоянно попадает в смертельно опасные ситуации, которые описываются весьма реалистично:

Боже, только бы меня не стошнило. Джеймс не станет меня жалеть и обязательно сделает больно! Это реальный шанс отомстить Элис, и он ни за что его не упустит. Колени задрожали, и я поняла, что в любую секунду могу упасть. <…> он резко присел и стал похож на готового к броску волка. Приятная улыбка быстро превратилась в оскал[411].