Заниматься любовью, как порнозвезда

— Что на тебя накатило на хрен?

— Все кончено, лапушка ты моя. Лучше, малышка, пускайся наутек.

Мы провисели на телефоне несколько часов. Разговор был такой, что заснула я в слезах. У Джея от боли дрожал голос. И то была боль, от которой не плачут, а звереют. Я сомневалась, что после такого наши отношения можно будет продолжать.

На следующий день Джой была необычайно любезна со мной. Считала, что, если съемки получатся по высшему разряду, я таки останусь в «Уикэд». Джой так и не смирилась с тем, что я ухожу, и впервые за столько лет я ей не доверилась. Она даже не представляла, каково мне сейчас. Род между тем был на взлете как режиссер, зато как человек опустился — дальше некуда. Он уже крутил роман с новейшим приобретением «Уикэд», Стефани Свифт, и единственным моим утешением на площадке было любоваться, как она затыкает Роду пасть — совсем как я в прежние времена.

Для Рода, как и для любого режиссера, существовала одна цель: снять шедевр. А поскольку переживания из-за Джея мешали мне работать, Род из кожи вон лез, чтобы саботировать наши отношения.

— Дай передохнуть, — твердил он. — Ты с этим парнем и полгода не продержишься. А фильм — это навсегда. Так давай сделаем его как можно лучше.

То, что прежде сошло бы за случайность, теперь приобретало на съемочной площадке особое значение — и в лесбийскую сцену Род меня с Азией Каррерой запихнул, и лицо мне по ошибке лаком покрыли вместо грима с блеском… Перед своей единственной сценой «мальчик-девочка» я распсиховалась настолько, что непрерывно блевала в своем трейлере. Я не хотела этого делать. Я перепробовала все мыслимые отговорки, даже предложила дублершу — думаю, вполне бы сошло, если бы кто-нибудь взял труд об этом позаботиться.

Потом каждая клеточка моего тела взывала: «Сматывай!» Я не хотела ехать домой. Я же знала: вернусь в Феникс — окажусь в дерьме. Но я уже провела в бегах весь минувший год. Больше я такого себе не позволю. Не попадусь в эту ловушку «пакуйся-и-даже-не-оглядывайся», уготованную мне, казалось бы, самой судьбой. И, собрав последние остатки своей храбрости, я самолетом отправилась в Феникс. Джей велел мне самой добираться до дома, так что пришлось брать такси.

Когда я отперла входную дверь, он молча сидел на кушетке, точь-в-точь как отец, когда я вернулась после прогулки на яхте с Джеком. Я села на стул в сторонке от него, и мы просто смотрели друг на друга в тишине. Я ощущала, какярость в нем закипает с каждой секундой, совсем как готовая забурлить вода в чайнике.

Час спустя он наконец произнес — тихо, но в голосе его вибрировала накапливавшаяся все это время ярость:

— Как… ты… могла… быть… такой… шлюхой?

Стоит парню произнести это слово, как от здравого смысла у меня не остается и следа. Секунды не прошло, как мы уже орали, посылая друг друга куда то лько можно.

Поскольку перекричать Джея мне не удалось, я впала в бешенство. Я принялась крушить все вокруг. Я лягала, опрокидывала, ломала и швыряла все, до чего удавалось дотянуться без лестницы. Подсознательно я уповала на то, что, выйдя из себя, сумею отвлечь Джея. Поведу себя как буйнопомешанная или сломаю руку об стенку — может, начнет меня успокаивать и утешать, вместо того чтобы пилить за этот несчастный фильм.

Когда Джей вылетел из дома, я схватила телефон и заказала танцевальный тур на три недели. По крайней мере, я попыталась встретиться с ним лицом к лицу и все уладить. Но теперь настало время того самого «пакуй-вещички». Возможно, я оказалась в Лос-Анджелесе еще до того, как Джей возвратился домой.

Во время тура я останавливалась в самых дорогостоящих отелях, в каждом городе арендовала «Феррари» и добавила 40 000 долларов на своих кредитных карточках. Но впервые заработки не радовали меня. Я не знала, что делать. А решение проблемы представлялось столь очевидным, что я предпочитала его не замечать. С тем же успехом можно было искать шляпу, нахлобученную на голову: единственное, что снова сделало бы мою жизнь счастливой и полноценной, — это Джей. Он не выходил у меня из головы. Без него я была печальна и сломлена. По идее, после его незрелой реакции на фильм делать мне с ним было нечего. Но любовь — это не логически принятое решение. Ее не найдешь, за нее не ухватишься, от нее не сбежишь. Она приходит и уходит, повинуясь лишь диким своим прихотям, и мы ничуть над ней не властны. Все, что мы можем сделать, — это узнать ее, ощутив, и наслаждаться ею, пока она длится, будь то один день или целая жизнь. Я же пыталась бороться с любовью, потому что, как и большинство людей, приучила себя бояться ее, ибо она делает меня уязвимой.

Однажды вечером я набралась мужества и, взяв телефонную трубку, набрала его номер.

— Знаешь что, малыш? — начала я. — Мне уже надоела эта беготня. Я хочу вернуться домой.

А он сказал:

— Да уж, пора домой.