Заноза для хирурга (СИ)

— За кота не волнуйтесь, — угадывает мои мысли Алекс. — Присмотрим. А теперь глядите, — он передаёт мне распечатки. — Билеты на самолёт. Сейчас зайдём в офис авиакомпании, внесём ваши паспортные данные.

Я смотрю в бумаги, и глаза у меня лезут на лоб.

— Рим?!

— Э-э, а что-то не так? — мужчина хмурится.

— Нет-нет, всё в порядке, — говорю слабым голосом.

Вспоминается, что рассказывала Герману про визу не так давно — я по просьбе матери оформляла её год назад. Мама с последним мужем уже несколько лет живёт в Европе и хотела, чтобы я как-нибудь к ним приехала. Приехать я так и не собралась, но виза ещё действует.

— Бронь в отеле, пребывание оплачено, — продолжает передавать мне документы Алекс. — Здесь билеты в музеи на определённые даты — посмотрите позже, Герман Эдуардович сказал, что вы разберётесь. И карта, — протягивает мне пластиковый прямоугольник. — Пользуйтесь, не стесняйтесь, средств там достаточно.

— Алекс, — медлю и в итоге спрашиваю не совсем то, что хотела: — А откуда вы знаете Германа Эдуардовича?

— Не уверен, что мне можно рассказывать, — он улыбается, — спросите лучше у него самого. Идёмте, сейчас разберёмся с билетами, а потом я провожу вас, регистрация на рейс скоро начнётся.

Я не успеваю оглянуться, как улыбчивая девушка в каком-то служебном помещении, куда меня провёл Алекс, быстро вносит данные моего паспорта в систему и распечатывает новые билеты. Потом на стойке регистрации я получаю посадочный талон, и мой провожатый доводит меня до контроля безопасности.

— Дальше вы уже сами, Анна Николаевна, — Алекс улыбается мне на прощанье. — Хорошего отдыха!

— Спасибо, — растерянно прощаюсь и прохожу через турникеты на контроль.

Я настолько в шоке от всего, что, даже пройдя все досмотры и усевшись возле нужного выхода, не верю в реальность происходящего.

Покопавшись в сумке, достаю непривычный новый телефон и набираю Соболевского. Он отвечает почти моментально.

— Ну что, Аннушка, как вы себя чувствуете? — голос в трубке бодрый.

— Странно я себя чувствую, Герман Эдуардович, — оглядываю пространство вокруг, которое постепенно заполняется людьми, видимо, пассажиры начинают подтягиваться на рейс.

— Странно плохо или странно хорошо?

— Пожалуй… — задумываюсь и говорю с удивлением: — странно хорошо!

— Только это и важно, — убеждённо говорит мой собеседник.

— Герман Эдуардович, — помедлив, решаю задать вопрос, который мучит меня последний час, — как вы всё это организовали? Ну ладно, билеты — хотя я вот и не знала, что можно сначала их купить, а потом данные пассажира поменять. А телефон, гостиница, музеи? А мой отпуск? Как главврач уже успел всё подписать?

— Аннушка, дорогая моя, давайте я побуду немножко волшебником, хоть, конечно, ещё только учусь, — Герман с удовольствием произносит всем известную фразу. — Неважно сейчас, что и как я сделал. Важно, чтобы вы отдохнули, набрались новых впечатлений и не думали о плохом. Вы обещаете мне?

— Что? — я, не удержавшись, шмыгаю носом.

— Не думать о плохом и просто замечательно провести время?

— Да, обещаю, — улыбаюсь.

— Вот и отлично! Если захотите созваниваться и делиться впечатлениями, я буду только рад! Если почувствуете, что устали и не хотите разговаривать — это тоже нормально. Подумайте для разнообразия о себе, дорогая моя.

— Герман Эдуардович, вы знаете, что я вас люблю? — спрашиваю у него ласково.

— Я вас тоже люблю, Аннушка, — старик тихо смеётся. — Напишите мне, когда прилетите.

— Обязательно!

В самолёте я засыпаю — сказывается почти бессонная ночь и напряжение последних дней. А выйдя из аэропорта, погружаюсь в атмосферу чужого, удивительного, вечного города.

Гостиница, которую для меня выбрал Герман Эдуардович, оказывается прекрасной — в двадцати минутах ходьбы от самого центра. Завтраки тоже оплачены, еда отличная, и я, наверное, впервые за неделю ем с удовольствием и аппетитом. Всё-таки последнее время с желудком творилось что-то неладное, но теперь навёрстываю упущенное.

Эти дни, наполненные мягким осенним солнцем, теплом, звуками и запахами, становятся лучшими в моей жизни. Я сама себе напоминаю героиню Одри Хепбёрн в любимом фильме «Римские каникулы». В одиночестве брожу по узким мощёным улочкам старого города, взбираюсь по крутым лестницам, захожу во все храмы и церкви, спускаюсь к древним развалинам Форума.

Среди переданных мне документов нахожу несколько билетов и хожу на экскурсии. Меня восхищают произведения искусства и красота музеев, но общаться с людьми в экскурсионных группах не особенно хочется. Больше всего удовольствия доставляет уходить в сторону от туристических маршрутов, сворачивать в переулки, садиться за столики в уличных кафе и просто наблюдать.

Мне почти удаётся «не думать о плохом», как я пообещала Соболевскому. Даже короткие и яркие моменты с Никитой вспоминаются разве что чуть болезненно. Моё путешествие срывает всю шелуху облепивших меня сплетен, обид, непонимания — рядом с вечными камнями города, видевшего взлёт и падение Цезаря, набеги варваров, Тёмные времена и мастеров Возрождения все проблемы кажутся суетой и мелочью.