Заноза Его Величества (СИ)

«Чур меня, чур!» — отхожу я от греха подальше, а то ведь Катькины руки сами тянутся погладить его по волосам. Взъерошить их, засмеяться… как тогда. В траве, на каком-то лугу. Он зажимает в зубах травинку, а я надеваю на его почти белые, выгоревшие на солнце волосы венок. И смеюсь, заслоняясь от слепящего солнца, когда он щекочет меня своей травинкой, а потом заваливает на спину и, выплюнув её, начинает целовать.

Ну, спасибо, Катя! Что сказать? Именно сейчас, именно таких воспоминаний мне и не хватало для полного счастья. А ещё вот этой боли, горечи, безысходности от которых физически начинает подташнивать.

— Дамиан, — устало вздыхаю я. Из меня словно вынули душу. Или спустили воздух как из пробитого колеса. Я отступаю ещё на шаг, когда он поднимает красные, воспалённые из-за навернувшихся слёз и бессонной ночи глаза. — Иди уже домой. Вали на хрен! Будем считать, что я приняла твои извинения. Ты был пьян и не прав. Иди! Выспись. Отдохни. И давай просто всё забудем. Оставим, как есть.

«Нет» — качает он головой, поднимаясь с колен.

— Да, — хлопаю я его веером по плечу.

И я не знаю, может, у него эрогенная зона там, куда я нечаянно стукнула, но он словно с цепи срывается. Хватает меня, заламывает, как берёзку, и начинает целовать. Жадно, словно дорвался до бесплатного. Неистово, словно год никого не целовал.

Но, здесь, дорогуша, не бесплатно. И не ко мне со своей недоцелованностью.

Всё же не зря взяла с собой веер. Рукой тоже вышла бы неплохая затрещина. Но веером красивше, памятнее, потому что он рассекает ему скулу. И до того, как Дамиан забирает моё оружие, получает ещё пару ощутимых ударов.

Но всё же забирает. Переламывает, откидывает. Нет, не зло. А словно отобрал у ребёнка игрушку, чтобы тот не поранился. Равнодушно вытирает кровь с щеки.

— Прости. Я надеялся хоть это ты вспомнишь, — делает он шаг спиной, снова выходя под дождь. — Но я всё исправлю, Катарина. И в этот раз не отступлю.

Резко разворачивается и идёт. Прочь. Снова прочь.

— Дамиан! — не я, Катькино тело выталкивает меня вслед за ним. И этот вид его удаляющейся спины настолько для неё невыносим, что меня аж шатает. Он оборачивается. Но я всё же не Катька. — Не всё можно исправить, Дамиан.

— Я знаю. Но я всё же постараюсь, — улыбается он так грустно, что даже моё сердце разрывается на части. Да что там, я просто в фарш.

«Маленький мальчик на вишню полез. Хрустнула ветка… всё, бля, наелся», — генерирует мой мозг, намекая на масштаб трагедии, пока я возвращаюсь обратно в замок.

Не разбирая дороги, не понимая куда иду. Но видимо, куда надо, раз упираюсь прямо в широкую грудь генерала.

Вот только его осуждающего взгляда мне сейчас и не хватало! Ведь наверняка всё видел. С вызовом поднимаю на него глаза. Но он словно Человек изо льда. Холодный, внимательный.

— Что?

— Не позволяйте ему, миледи. Не верьте. Не слушайте. Вы замужняя женщина.

— Я уже не знаю кому верить, а кому нет, Барт, — делаю я шаг в сторону, чтобы его обойти, но он снова перегораживает мне дорогу.

— У него только одна цель — прийти к власти.

— Тогда я ему зачем?

— Потому что только в вашем роду рыжие волосы. В роду вашей матери. Герцог Лемье душу продал, чтобы жениться на ней. А старый король — сына, чтобы Святая Церковь сделала законным это завещание. Ведьма предсказала их потомку могущество.

— Потомку? Могущество? А я слышала она прокляла род Рекс.

— Так и есть. Ни один монарх из рода Рекс ещё не женился по любви.

— То есть брак без любви это и есть проклятие? — хмыкаю я. — Это так банально, генерал. И, кстати, хорошо, что вы заговорили о ведьме. Седлайте карету. Или как там у вас говорят? Запрягайте коней! Мы едем на прогулку.

Я всё же его обхожу. Пусть возражает мне в спину, если ему есть что возразить.

— Но что ни говори, жениться по любви… не может ни один, ни оди-и-ин король… — пою я, а потом резко разворачиваюсь. — Кстати, мой генерал, а специальные зонтики для прогулок по Мёртвому лесу у вас есть?

— Миледи, — хитро улыбается он в усы, — боюсь, зонтик вам не понадобится.

— А что же тогда? Ружьё? Нет, я люблю, конечно, с удочкой на берегу или с ружьишком по лесу. В свободное от феодальных обязанностей время. Но только если вы будете держать надо мной зонт.

Мы всё же едем к Мёртвому лесу.

Только когда на финишной прямой моего тарантаса показывается Говорящий мост, нас останавливают всадники. Точнее, карета сама останавливается, едва эти двое в чёрных плащах, в надвинутых на глаза капюшонах появляются, словно из ниоткуда.

Как любопытная ворона я выглядываю из окна, когда спешившись, они начинают говорить с Бартом. И у меня стойкое ощущение, что только ради того, чтобы Барт с ними потрещал, мы и приехали. Стоят там, ржут, как кони, что-то обсуждая. Трепятся, как старые приятели, делятся новостями, дружески похлопывая друг друга по плечу.