Заноза в Жаднице (СИ)

Спустившись с холма, мы двинулись по главной дороге в сторону северо-восточной окраины Жадницы, где и располагалось единственное на весь город кладбище. Наши лошади шли бок о бок ходким шагом, позволяя нам вдоволь налюбоваться купающимися в солнечном свете и живописной зелени улочками, а затем – и сменившей аккуратные домики поляной, за которой высился сумрачный Волчий лес. Здесь-то, между околицей и лесной опушкой, и устроилось обширное, старинного вида кладбище, обнесенное полуразрушенной каменной стеной с воротами из кованого железа. Вопреки всякой логике, створки были широко распахнуты – наверное, жителям Жадницы надоело каждый раз с ними возиться.

Спешившись, мы повели лошадей за собой по узкой вытоптанной дорожке, петляющей между рядами могил, старых и свежих, запущенных и ухоженных, с оградками и каменными надгробиями и совсем простых, имеющих вид земляных холмиков с торчащими в изголовье деревянными кольцами – аналогами привычных мне крестов. Вокруг стояла какая-то особая тишина, присущая только кладбищам, не пугающая и не жуткая, а скорее полная грустной безмятежности и покоя. То тут, то там виднелись невысокие деревца, шелестящие листвой на легком ветру, а в захватившей все свободное пространство траве проглядывали яркие пятна одуванчиков и первых ромашек. И, судя по всему, мы с Корвином были здесь единственными живыми людьми.

Здесь, в царстве мертвых, меня вдруг охватила непрошеная печаль. Вспомнился родной город, давно умерший отец, семья, с которой я так и не успела наладить отношения, но которую по-своему любила – особенно племянниц, несмотря на их вредный характер. Все они проживут свою жизнь без меня, уверенные, что я погибла под колесами того автомобиля, а я... а я навеки застряла здесь, в этой ожившей сказке братьев Гримм. И, пожалуй, я буду скучать – по всем, кроме бывшего мужа, чувства к которому удивительно быстро выветрились из моего сердца.

– Все в порядке? – спросил, оглянувшись, Корвин.

Я кивнула, не желая признаваться в правде и бередить откровенными разговорами и без того потревоженную душу. Домой меня это не вернет.

Деймор посмотрел на меня долгим испытующим взглядом, но приставать с дальнейшими расспросами, к моему облегчению, не стал.

Пройдя все кладбище насквозь, мы наконец очутились перед строением, которое искали. Понятно, почему предки Драгоша Марко решили установить фамильный склеп на кладбище, а не на территории замка – его размеры впечатляли. Это было массивное одноэтажное здание из светло-серого камня с колоннами и крылатыми фигурами ангелов по обе стороны от входа, остроконечной крышей, увенчанной каменным кольцом, и четырьмя башенками по углам, на которых восседали статуи воронов, в этом мире символизирующих смерть и потусторонние силы. К кованой решетчатой двери в форме арки вели истершиеся каменные ступени, по стенам вился плющ и скребли ветки разросшегося дикого кустарника.

– Мрачненько, – прокомментировала я, разглядывая цель нашей поездки. – Но по-своему красиво.

– Похоже на место из твоего сна? – Корвин привязал своего коня к ограде ближайшей могилы, и я последовала его примеру, подумав, что если Смерчу вздумается ускакать, эта жалкая решетка его не остановит.

– Да, очень. С другой стороны, все склепы похожи друг на друга, разве нет?

– Наверное. Что ж, заглянем внутрь. Ключ у тебя?

– Да. – Я вынула из кармана обычный с виду ключ от амбарного замка, который висел на цепи, продетой сквозь прутья дверных створок. Этот ключ мне дал Драгош, упомянув, что только им можно открыть заколдованный замок, защищающий вход в склеп от непрошеных гостей. Ну да, у них тут повсюду магия.

Взяв у меня ключ, Корвин провернул его в замке и толкнул тяжелые кованые створки, которые открылись с легким ворчливым скрипом. Деймор вошел первым, и внутри тотчас зажглись висящие на стенах магические светильники.

– Ух ты, – шагнув следом, я с интересом завертела головой.

Единственное окно располагалось на потолке и представляло собой витраж, составленный из множества цветных стекол, отчего проникающие через них солнечные лучи тоже казались разноцветными. На витраже была изображена Богиня-Мать в летящих светлых одеждах, заключенная в большое кольцо, символ бессмертия и бесконечности; над кольцом вились существа, напоминающие пухленьких херувимов, а под ним, обвивая босые ноги богини, пышным цветом цвели пурпурные и алые розы.

Пол помещения был выложен крупной плиткой из песчаника, практически не тронутой временем и на удивление чистой, как и стены, лишенные даже намека на паутину и пыль, – то ли и здесь не обошлось без магии, то ли в склепе регулярно наводили порядок. В воздухе не ощущалось сырости или затхлости, лишь приятная прохлада да тонкий, едва уловимый аромат каких-то благовоний.