Заоблачная идиллия

— Ты представляешь, что наши внуки смогут говорить: «Наша бабушка была астронавтом». Представляешь? Ну скажи, многие ли дети смогут сказать такое, я спрашиваю тебя?

Она подняла брови:

— Честно говоря, я не думала о внуках. Не ставим ли мы телегу впереди лошади? Не следует ли нам сначала подумать о свадьбе?

Он похлопал себя по карману.

— У меня здесь разрешение на венчание. Я сегодня утром съездил в Денвер и позаботился об этом. — Он широко улыбнулся. — Очень предусмотрительно с моей стороны, я бы сказал.

— Ты слишком уверен в себе, тебе так не кажется?

Он пожал плечами:

— Человек моей профессии должен быть уверен в себе. Места для ошибки не может быть.

Он обхватил ее голову руками, расцеловал ее в обе щеки, потом нежно коснулся губами ее губ.

— Ошибкой было бы, — зашептал он ей в ухо, — если бы я позволил тебе улететь из моей жизни. Это была бы самая страшная ошибка.

14

Полмира собралось у церкви в Денвере. На ступеньках церкви Джилл, одетая в прелестный белый костюм и шляпку, остановила свои синие глаза на своем муже, выглядевшем очень импозантно в военной форме. Когда их глаза встретились, она сказала улыбаясь:

— Я рада, дорогой, что ты оказался таким предусмотрительным.

— Моя единственная надежда, что они все не поедут вместе с нами в Вайоминг. Я надеюсь, что они не найдут дорогу к дяде Ричарду?

Она покачала головой:

— Нет. Бад будет прикрывать нас, пока мы съездим на ранчо и сложим наши вещи. Папа знает кружную дорогу к шоссе, так что надеюсь, что примерно через час мы будем в пути.

В результате через четыре часа они ехали одни по шоссе, спускаясь с гор в направлении убежища в Вайоминге, любезно предоставленного им родственниками Джилл.

Джилл сидела рядом с Джейком, глядя на него и испытывая все возрастающую любовь к нему. Месяц. Целых тридцать дней с ним. Одни. На мгновение она окунулась в прошлое, вспомнив, как они на корабле «Венера» оторвались от Земли. Теперь они снова вместе, одни.

— Знаешь что? — Он глянул на нее.

— Нет, не знаю. А что? — пробормотала она.

Он глубоко вздохнул.

— Я думаю, может, мне отпустить бороду? Тридцать дней не бриться. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю об этом примерно так же, как о наших внуках. Но если ты хочешь, попробуй.

— Ты не любишь бороду?

— Не знаю. Я никогда не испытывала страсти к гризли, так что не могу сказать.

— А целовать меня ты не захочешь?

— Дорогой, я буду хотеть целовать тебя, даже если у тебя вырастут перья на лице. Да, я захочу целовать тебя.

— А как насчет того, чтобы поцеловать меня сейчас?

— Ты за рулем. Я хочу доехать до Вайоминга в целости.

— Я могу остановиться у обочины.

— Нет, ты не можешь. Здесь негде остановиться.

Он дотронулся пальцем до своей правой щеки.

— Ладно, поцелуй меня сюда. Здесь безопасная зона.

Она медленно придвинулась поближе к нему и нежно поцеловала его щеку точно в том месте, которое он указал.

Он хохотнул и тихо произнес:

— Я солгал. Это отнюдь не безопасная зона. Сделай что-нибудь быстренько, пока я не свалил машину с этой горы.

Она отодвинулась от него:

— Я собираюсь говорить о погоде, Джейк.

— Прекрасно. — Он глубоко вздохнул. — Вот о погоде мы никогда не говорили, во всяком случае наедине. Валяй, я слушаю.

Глядя в окно, она засмеялась:

— В этой машине господствует жара, но впереди, милях в двухстах отсюда, наступит облегчение. Так что ближайшая перспектива — ехать дальше.

Он подмигнул ей:

— Давай поговорим о чем-нибудь другом. О погоде — это слишком удручающе.

Ее лицо смеялось. Она чувствовала себя такой свободной, такой раскованной. Она посмотрела на обручальное кольцо у себя на пальце и повернула его так, чтобы сверкнули бриллианты, окружающие сапфир.

— Мне нравится это кольцо, — прошептала она. — Оно великолепно.

— А мне нравится палец, на который оно надето, и рука, которой принадлежит этот палец, и тело, которому принадлежит эта рука. Короче говоря, я люблю женщину, которая носит это кольцо.

Воцарилось молчание — это был момент, когда казалось, что машина не движется, что мир застыл. Глядя на темный красивый профиль Джейка, Джилл знала, что он — единственный мужчина, которого она любит, и почти наверняка единственный, кого она когда-либо любила. Она чувствовала себя частью его, и чувство это было таким сильным, что она ощутила внутреннюю дрожь.

Он скосил на нее глаза и произнес мягко, но серьезно:

— Ты знаешь, мне становится страшно, когда я думаю, как близки мы были к тому, чтобы потерять друг друга.

— Знаю, — согласилась она. — Но мы не потеряли друг друга, Джейк. И это самое главное.

— Однако я уверен, что мы были близки к этому. Просто уверен.

— Я тоже. Если говорить правду, то я ехала домой, чтобы попробовать забыть тебя. Это была моя главная задача — забыть тебя, если я смогу.