Запад

Продвигаясь все дальше на восток, он чувствовал приятную тяжесть пальто мертвого человека на своих плечах и то, как продувается ветром мягкая полосатая ткань блузки. Он думал о высокой шляпе и ружье, которые будут принадлежать ему, когда он доставит письма девочке, если, конечно, торговец мехами не обманет. Он считал, что нет ничего плохого в желании иметь эти вещи. Да, он маленький, и имя у него негромкое, но сейчас, едучи на чудесной лошади белого человека, в его одежде и предвкушая возможность получить еще больше, он себя отнюдь не чувствовал дураком. Наоборот, он виделся себе важным и целеустремленным, умным и предприимчивым – человеком, облеченным миссией, что делало его не таким, как другие.

Путешествие на восток, тем не менее, было долгим и трудным.

Днем, прячась в лесах, он спал, а проснувшись в сумерках, пока кое-какой свет еще брезжил, доставал письма мертвого человека. Ему нравилось шуршание бумажных страниц и зарисованные на них деревья, травы и животные. Огорчало неумение прочесть, что на них написано. Он переворачивал эти пересохшие изрисованные листки и думал: какие же тайны в них скрыты? Как было бы хорошо, если бы Деверо или мистер Холлингхерст научили его читать. Он бы хотел, чтобы они давали ему распоряжения каждый на своем языке, но они всегда говорили с ним на его собственном. Казалось, они хотели сохранить свои языки при себе, никому не доверяя, как личное оружие.

За то время, что провел с мертвым человеком, мальчик понял, что язык, на котором тот говорил, более-менее такой же, как язык мистера Холлингхерста. Большой Следопыт часто и громко говорил на нем, словно ожидал, что в один прекрасный день мальчик начнет его понимать, но Старуха Издалека не понимал почти ничего, разве что несколько знакомых по общению с мистером Холлингхерстом слов тут, несколько – там. Он мог различать, когда Большой Человек сердился, или горевал, или был взволнован, или неуверен, но тех крох, которые он усвоил из языка белого человека, было недостаточно, чтобы уяснить смысл его речи, и мальчику не за что было зацепиться, чтобы понять, о чем написано в этих бумагах. Единственное, что он знал – потому что Деверо ему это объяснил, – что мелкий повторяющийся рисунок на верхнем листке многих писем означал имя дочери белого человека.

Старуха Издалека не узнавал страну своего детства. Она казалась разве что смутно знакомой, отдаленной и нереальной, как что-то, что неясно увидел во сне и что исчезло в момент пробуждения. Свежая, разнообразных оттенков зелень летних деревьев, темная зеленовато-голубая вода реки, тучная земля, в которой на каждом шагу утопали копыта его лошади, несшей его в том направлении, какое ему было указано, – все это, казалось, принадлежало какому-то другому миру, который неким образом сместился и принял иные очертания между дорогами, домами, полями, проплывавшими мимо него, и изменился настолько, что он больше не мог его опознать.

Его пугало то, что сказал торговец мехами: что здешним людям не понравится его появление в тех местах, откуда такие, как он, по их представлениям, должны были давно уйти. Охотиться в темноте было трудно, и его постоянно мучил голод. К тому времени, когда он почти добрался до места, у него осталась одна стрела, остальные бесследно канули в ночи, посланные на шорох или хруст, предполагавшие присутствие там, в темноте, чего-то подходящего для еды, и он больше не нашел их, а последнюю он пустил в сторону замеченного им енота, но тот, с воткнувшейся в ляжку и раскачивавшейся из стороны в сторону стрелой, шустро прошмыгнул в сумерках сквозь листья прежде, чем он успел поймать его. И теперь у него не осталось ничего, чем можно было убить дичь или защитить себя. Он боялся белых людей с их ружьями и жалел, что не взял у Деверо одно из ружей мертвого человека. Ему нравились ружья. Он чувствовал себя очень одиноко, его единственным спутником была маленькая синяя стрелочка в деревянном футляре, которая дрожала рядом с его сердцем.

BessBessBessBessBessBessBessBess

Он смотрел на эти две нарисованные впритык друг к другу округлости, полузакрытый глаз и пару маленьких изогнувшихся змеек. Как выглядит сама девочка, он себе не представлял. Его сны были мешаниной из всякой всячины: Деверо и Холлингхерст, мертвый человек и его дочь, одежда мертвого человека, большие тюки, в которых была половина того, что обещали дать его соплеменникам, зерно, бобы и тыквы, зреющие на солнце, тощий белый поселенец, забравший его сестру, предостережения старика, холмы-глаза-змейки и все прочее, что случилось в его жизни и могло случиться в будущем. Снова, снова и снова.

С того случая в библиотеке Бесс все больше боялась Элмера Джексона и теперь, увидев его приближающимся к дому, понятия не имела, что сейчас может случиться, но она уже некоторое время отдавала себе отчет в том, что рано или поздно что-то произойдет, это было лишь вопросом времени.