Запад-36

Я специально приказал всем воинам облачиться в сверкающие на солнце доспехи. После речного парада я был уверен, что пинчане морально уже сдались и вряд ли посмеют дать отпор. Разгром волынян должен их в этом мнении еще больше укрепить. Но загадывать так далеко вперед не будем, война план покажет.

Тысячи обутых в лапти и босых ног, плюс сотни конских копыт взбивали дорожную пыль. Она клубилась над дорогой, забивая глаза, нос, уши, рот. Дышать было невозможно, волынские мужики то и дело отплевывались, протирали вспотевшими ладоням глаза, размазывая по лицу грязь. Потрескивающее, испепеляющее солнце, зависнув в зените, прожаривало все живое на земле.

Дружина князя Василько вместе с боярской конницей, всерьез заторможенные волынским пешим ополчением, крайне медленно двигалась вдоль берега. Это происходило, даже несмотря на то, что обозы, по большей части, были загружены на лодьи, плывшие вслед за войском по Припяти.

Над огромной вооруженной людской колонной слышались жалобные голоса:

– Отдохнуть бы, в реке искупаться…

– Шибче шевелитесь, мужики! – торопили дружинники, хоть и снявшие с себя тяжелые кольчуги, но страдающие от полуденного зноя не меньше своей пехоты. – Ночью отдыхать будете!

Из-под украшенного золотой насечкой шлема по лбу и щекам князя Василько стекал грязный пот, прочерчивая на лице глубокие темные борозды. Князь всей душой желал побыстрее выйти к Пинску и, как мог, торопил свои войска, но все его старания были тщетны. Пешая рать, состоящая в основном из городских ополченцев, сильно ускориться была просто физически не способна. А подгонял волынский князь свои войска неспроста. Он опасался, что неистовый смоленский князь со своей речной ратью, наделавшей много шума в Литве, может раньше волынян появиться под стенами Пинска. Владимира Смоленского следовало во что бы то ни стало опередить, устроив ему ловушку у города. Но планам Василько не суждено было сбыться.

Очередная, ничем не примечательная ночевка на берегу Припяти обернулась для Василько Романовича сущим кошмаром. Посреди ночи из реки начали раздаваться жуткие раскаты оглушительного грома. Тут же в разбуженном лагере поднялась неописуемая суматоха. У князя сложилось ощущение, что их обстреливали из камнеметов. Повсюду вздымалась земля, запущенные из реки ядра, разрываясь, ранили осколками людей. Быстро возникли и стали повсюду разгораться пожары, окутав все вокруг густым, удушающим дымом. А сверху, словно сатанинский дождь, нескончаемым потоком сыпались стрелы, раня и убивая всех и вся.

Василько, все еще не веря в реальность творящегося вокруг него библейского апокалипсиса, бросал затуманенные взоры по сторонам. Среди разбросанных повсюду мертвых тел шевелились, корячились истекающие кровью раненые – иные без рук, иные с перебитыми ногами или выпущенными наружу кишками. Эти полуживые создания ползали, страшно стеная, пытаясь остановить кровотечение. С глазами безумцев повсюду бродили ошеломленные и оглушенные от взрывов люди. В редких перерывах между залпами разрывов со всех сторон слышались мольбы, взывания о помощи, раздавались проклятья.

– Князь! – еле расслышал Василько среди творящейся вокруг вакханалии голос своего воеводы. – Уходим отсюда, иначе без толку здесь сгинем! Мы смолян не достанем, они нас с реки обстреливают!

Словно в подтверждение услышанного, одна стрела вошла прямо в глазницу лошади, заваливая скотину наземь, вторая чиркнула по бедру успевшего вовремя соскочить воеводы.

Василько, не медля более ни секунды, велел трубить сбор дружины возле ставки, где все еще висел, словно тряпка, потрепанный осколками и стрелами стяг. Шумящие, размахивающие копьями и мечами гарцующие дружинники закружились на конях вокруг князя.

– Дружина!!! – что есть силы кричал Василько собравшимся вокруг него воям, но голос князя тонул во взрывах и криках, словно в бездонной бочке. – По коням! Копья назад! Отходим вглубь, подальше от берега!

Дружинники выученно и споро оседлали и развернули коней в нужную сторону. Скакать им пришлось, не разбирая дороги по залитому кровью берегу, устланному трупами и ранеными, корчащимися в последних муках. От этого зрелища боевые кони фыркали и отворачивали морды, даже ветеранам становилось жутко.

Порядком удалившись от страшного, грохочущего взрывами и исходящего дымом берега, конники наткнулись на неглубокий, но очень длинный овраг со слабой растительностью и почти высохшим ручьем на дне, выглядевший вполне проходимым для конницы. Подымая брызги и влажные комья земли, кони устремились вскачь, подальше от врат разверзшегося ада.