Запад-36

– Спасибо вам, господа бояре, за совет, – князь, поднявшийся с креслица, поклонился на три стороны. – Слушайте мое последнее слово! Встанем мы все как один супротив Владимира и с Божьей помощью отсидимся за городскими стенами от этой лихой беды! А там, Бог даст, разобьет мой брат Даниил черниговца и подоспеет к нам на помощь! А те бояре, кто надумает по-тихому уехать из Владимира-Волынского и отсидеться в своих вотчинах, пусть пеняют на себя, разберусь со Смоленском и каждому боярину воздам по его заслугам!

Не успел князь распустить бояр, как в гридницу ввалился боярин Яровид, отвечающий за оборону северных, Ковельских, ворот окольного города.

– Княже! – покрытый испариной, раскрасневшийся от бега в полном боевом облачении боярин жадно хватал ртом воздух. – Беда!

Василько подошел к боярину.

– Чего вопишь, боярин? – от неприятного предчувствия по коже Василько пробежал озноб.

– Под стенами смоленская конница объявилась! – выкрикнул князю в лицо Яровид. – Что делать прикажешь, княже?

Василько пристально всмотрелся в боярина, принюхался – вроде трезвый.

– Точно ли?

– Как есть на духу, говорю!

– Седлайте мне коня! – прорычал князь своим конюшим. – Да поживее! Гридни тоже по коням, со мной поедете!

Василько сам, без посторонней помощи, сунул ногу в стремя и умостился на седле как влитой.

Выехав из детинца и шумно проскакав по окольному граду, конная кавалькада остановилась у вала. Князь с увязавшимися с ним гриднями поднялся на башню.

На улице смеркалось, на темной дороге, уходящей на Ковель, светлели желтые пятна – надоспешники, перечеркнутыми черными крестами.

– Вон там и на пригорке тоже – смоляне! – боярин вытянул перед собой руку, указывая на кусты, среди которых показался еще один конный отряд, численностью больше сотни всадников.

У разволновавшегося от этого тревожного зрелища князя мигом перехватило дыхание.

– Все верно, это рати Владимира, – с хорошо уловимыми нотками обреченности в голосе подтвердил Василько.

Не прошло и суток с момента появления около стен войск Владимира, как прямо посреди белого дня за воротами окольного города послышались перемежающиеся, оглушительные громовые раскаты. Эти удары принялись сотрясать деревянные срубные стены, извергая засыпанную в них землю. В городе сразу разразилась паника – народ, в массе своей женщины с детьми, повалил в церкви.

Нервы не выдержали не только у мирных жителей, ополченцы с дружинниками на участках стены, подвергшейся обстрелу, тоже, перепуганные, с матюгами, впопыхах слетали по лестницам с башен и стен, чтобы укрыться от начавшегося страшного и непонятного приступа. Эти два людских потока – гражданских и военных – лицом к лицу сталкивались на площадях, еще более усиливая и без того ужасную сутолоку. Многоголосый гомон, крики, вой и слезы порождали смятение в сердцах даже бывалых воинов.

– Поберегись!!! – закричало множество мужских голосов у ворот.

Чугунное ядро так вдарило по стене, что от неожиданности князь Василько чуть не упал. Не успел он восстановить равновесие, как следом еще одно ядро ударило рядом с заборалом. Во все стороны брызнули обломки, а десяток воинов утонул в пыли.

– Вот они какие, пушки смолян! – охрипшим голосом, с ужасом в глазах не проговорил, а прошептал князь, наблюдая из башни за батареей, окутавшейся в густой дым. Ночью на берегу реки Припяти пушки он не смог разглядеть, а теперь видел, слышал и чувствовал на собственной шкуре результаты их применения.

Удары сыпались один за другим, сотрясая всю стену как при землетрясении. Как успел заметить князь Василько, часть более легких пушек смолян обстреливали стенные заборала. А самые большие пушки целенаправленно били по воротам, но пока не могли добиться прямого попадания. Не успел князь подумать, что надо как-то дополнительно укреплять ворота, как услышал громкий металлический звон, а прямо над ухом раздался возглас его воеводы.

– Княже, глянь-ка! – воевода своим трясущимся, заскорузлым пальцем указывал Василько на выбитые ядром ворота. Князь Василько громко выругался и перевел взгляд на смоленское войско. От него отделился большой пеший отряд и, не нарушая построения, скорым шагом, двинулся к выломанным Ковельским воротам.

– Спущаемся немедля вниз! Дружина, по коням! – громко прокричал князь, бегом спускаясь с башни, и первым подал пример, с легкостью, несмотря на доспехи, заскочив в седло. – Пущай смоленские пешцы входят, посмотрим вблизи на этих храбрецов. Ударим по ним конно и дружно, всех изрубим!

– Княже, ополченцы все по домам и церквам разбежались, – растерянно докладывал князю Василько сотский, – брать в руки оружие отказываются!

– И без них управимся! – зло выплюнул князь, наблюдая за противником, накапливающимся у порушенных ворот. И с угрозой в голосе добавил: – Сейчас ворога из города выгоним, потом ополченцами займемся!

Оглянувшись на сосредоточенных дружинников, внимательно следящих за передвижениями вражеской пехоты, Василько громко прокричал и первым двинул в атаку своего коня:

– В копья их берем! Вперед! Волынь!!!