Запад-36

Наконец более смекалистый охранник чуть приоткрыл ворота и забежал внутрь, надеюсь, он побежал за лекарем. Да, так и есть, как только оставшийся в одиночестве второй охранник доложил, что на вверенном ему посту без происшествий, из приоткрытых ворот вынырнул глава здешней санитарной службы собственной персоной – бабка Лукинья, со своим замом, а по совместительству и внуком – Прохором. Лукиньи еще не было пятидесяти, а Прохору – двадцати лет, «бабка» знала все местные «болезненные поветрия» и способы излечения их (само собой некоторые санитарно-эпидемиологические правила были внесены в устав службы непосредственно мной). Зато внук, благодаря моей школе, был грамотным, поэтому они замечательно друг друга дополняли. Прямо на ходу, с рук они стягивали матерчатые перчатки, а с лица – маски. С внутренней стороны ворот, чуть поодаль от входа стояло неглубокое корытце, судя по исходящему от него запаху, наполненное хлорной известью. Молодец «бабка», моими советами не пренебрегает.

– Здрав будь, батюшка Владимир Изяславич! – поклонилась в пояс Лукинья вместе с взволнованным внуком.

– Здравствуйте, служивые, чем порадуете?

Прохор уже было раскрыл рот, хотел ответить, но Лукинья так на него зыркнула, что тот беззвучно прикусил язык и покорно опустил голову, отдавая инициативу своей гиперактивной бабушке.

– Да служба у нас, батюшка, не радостная, все токмо квелые да хворые. Как сам видишь, «изолинируем» их от здравого люда и потихоньку пользуем, пока с Божьей помощью выздоровеют али отойдут за кромку.

В оставшихся полуоткрытыми воротах виднелись снующие туда-сюда люди, такие же грязные, в обносках, как и в лагере переселенцев, единственное, что их отличало – это еще более, хотя казалось, куда уж больше, нездоровый вид. Попеременно раздавался кашель взахлеб, шмыганье носами и прочие знакомые мне с детства симптомы хвори – грипп или какое ОРВИ, что неудивительно при такой скученности.

– А зачем вы такой частокол отгрохали? Неужели больные бегут? – тут вдруг меня поразила догадка. – Кормите, наверное, только лечебными травами людей?

Лукинья мигом посерьезнела.

– Что ты, батюшка, вот тебе крест, – лекарка размашисто на меня, как на святого, перекрестилась. – Все совсем наоборот! Частокол возвели для предохранения от здоровых, кои первое время сюда по ночам лезли. Кормят здесь хорошо! Бывало так, что у Прохора по его бумажкам восемнадцать больных с вечера, а с утречка уже сто восемнадцать человеков по койкам лежать! Во как!

И действительно, вдруг из-за ворот потянуло еле уловимым, из-за хлорки, запахом щей.

– Ладно, лекарка! Особое внимание с Прохором уделите контролю над обработкой одежды и тела здоровых обитателей барачного городка.

Лукинья с Прохором согласно кивали головами.

– Прощевайте! У меня дел еще много, если какое чрезвычайное происшествие – докладывайте местному начальству!

На обратном пути в город наконец-то начало смеркаться, теперь с чистой совестью можно поужинать и завалиться спать в местной моей резиденции…

На следующий день в Оршу прибыло полторы тысячи литовских переселенцев и ровно столько же покинуло лагерь. Переселенцы в Орше сортировались по их профессиональным навыкам. Наиболее квалифицированные специалисты, в первую очередь, поступали на работу в государственный промышленный сектор, в различные заготовительные службы при заводах, такие как: добыча руды, песка, глины, заготовка дров, угля, дегтя, селитры и прочего. Во вторую очередь, литовские мастера-ремесленники распределялись среди других частных хозяйствующих субъектов, поступая на всевозможные судоверфи, лесопилки, мукомольное, кожевенное производства.

Ну а все оставшиеся, главным образом крестьяне и прочие промысловики, распадались на два потока. Часть из них направлялось на постоянное место жительства в сельскую местность, распределяясь там по государственным селам-погостам. Оставшиеся попадали в боярские вотчины. Мы просто физически не могли обеспечить пропитание и проживание в государственных землях всего этого переселенческого потока, поэтому и приходилось привлекать боярство, делясь с ним ценным людским ресурсом. Но долго это боярское счастье не продлится, уже готовился законопроект о запрете любых форм рабства и холопства среди моих православных подданных. Я думаю, литовцы-язычники быстро сообразят что к чему, и, приняв святое крещение, они переведут все свои отношениях с приютившими их боярами в сугубо деловое русло, строя свои контакты с ними в соответствии с договорными контрактными обязательствами земельной аренды.

* * *

В светлицу к боярыне Инее вбежали две служанки-подружки – Млада и Умила. Перебивая друг дружку, они возбужденно затараторили, захлебываясь от собственных слов:

– Глашатае с площадей только что кричали, через час государь в город въедет через Духовские ворота!

– Сказали, что он будет проезжать через окольный город по Большой дороге, а после службы в соборе, по мосту поедет в Ильинский конец, в свой тамошний детинец.