Запад Эдема

— Мы идем, — решил Херилак.

Было уже совсем темно, когда они достигли места побоища. Запах падали был уже довольно сильным. Пока охотники искали то, что им было нужно, Керрик стоял на берегу и смотрел на море, до тех пор пока Херилак не окликнул его.

— Клади все сюда, — скомандовал саммадар. — Это принадлежало великим охотникам и должно принести тебе хорошее будущее.

Там были меховые ботинки с крепкими кожаными подошвами, накидка, пояс и другая теплая одежда. Длинное копье, крепкий лук и стрелы.

Из большой волокуши Херилак сделал маленькую, которую они смогли бы тянуть втроем, и загрузил ее всем необходимым.

— Можно идти, — сказал он, и голос его был печален как смерть. — Мы никогда не забудем, что сделали здесь мургу. Они шли всю ночь, таща волокуши до тех пор, пока от усталости не могли больше сделать ни шагу. Усталость была настолько велика, что Керрик упал, где стоял, и спал до рассвета.

Утром Херилак отвязал от волокуши мешок с экотазом, и они погрузили кисти рук в восхитительную смесь сушеных орехов и ягод. Керрик был еще мальчиком, когда в последний раз пробовал ее, и детские воспоминания захватили его, когда он принялся слизывать экотаз со своих пальцев. Все-таки хорошо быть тану. Но едва подумав это, он почувствовал жжение в области поясницы. Скинув меха, Керрик обнаружил, что храбрый охотник, носивший эту одежду до него, кишел блохами. Теперь жизнь тану не казалась юноше такой приятной. Его спина болела от жесткой земли, а мускулы ныли от непрерывных усилий. Кроме того, подгоревшее и жесткое мясо не годилось для его нежного желудка, и он заторопился к ближайшим кустам.

Измученный рвотой, он увидел блоху, ползающую по его сброшенной одежде, и раздавил ее между ногтями. Он был грязен, утомлен и кишел блохами. Что он делает здесь с этими грязными устозоу? Почему он не в Альпесаке? Почему он не может вернуться? Вайнти умерла от удара копья, но кто в городе знает, что нанес его он? Никто этого не видел. Почему бы ему не пойти обратно? На берегу двое охотников вновь привязывали груз к волокуше. Они могут идти и без него. Но действительно ли он хочет вернуться в Альпесак? Многие годы он мечтал о побеге из города — и вот он свободен. Было ли это то, к чему он стремился?

Керрик стоял по колено в холодной воде и сжимал кулаки. Заблудший, не принадлежавший ни к одному из миров, отверженный и одинокий.

Херилак окликнул его, и звук человеческого голоса разорвал цепочку мрачных мыслей Керрика. Он вышел на берег и медленно натянул свою одежду.

— Мы сейчас выходим, — предупредил Херилак.

— Куда мы направляемся? — спросил Керрик, все еще разрываемый противоречивыми чувствами.

— На запад. Найдем других охотников, вернемся и отомстим мургу.

— Они слишком сильны и многочисленны.

— Ну что ж, тогда я умру, но умру, отомстив этим тварям, уничтожившим мой народ. Это будет смерть, достойная саммадара.

— Хороших смертей не бывает, — возразил Керрик.

Херилак молча взглянул на него, поняв, видимо, противоречивые чувства юноши. Годы плена не прошли бесследно для этого мальчика, который теперь стал мужчиной. Эти годы нельзя просто вычеркнуть из жизни.

Херилак медленно потянулся к своей шее, медленно снял ремешок с ножом из небесного металла и протянул его Керрику.

— Это нож твоего отца. Ты его сын, и у тебя есть такой же, но поменьше. Возьми, пусть они висят на твоей шее рядом. Носи их и помни о смерти отца и всей твоей саммад. И о том, кто убил их. Храни ненависть в своем сердце и ищи способ отомстить.

Керрик заколебался, затем протянул руку, взял нож и крепко его сжал.

Он не вернется в Альпесак. Никогда. Он должен научиться ненависти к убийцам своего народа.

Однако сейчас он чувствовал только страшную пустоту внутри.

4

Охота была очень плохой. Ульфадан вышел еще на рассвете, но почти ничего не добыл: единственный кролик свисал с его пояса. Да и тот был молод и мал, его мяса едва хватило бы одному. А что будет есть вся его саммад? Он подошел к краю леса и остановился под большим дубом, глядя на луг перед собой. Дальше идти он не смел.