Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев

Гонцы дожа вернулись с сообщением, что французы находятся в трудном положении и просят подкрепления, после чего Дандоло (якобы он уже подорвал и обрушил часть стены) решил оставить свои завоевания и идти на подмогу. Для прикрытия его отступления, которое византийцы истолковали как поражение, венецианцы подожгли эту часть города. Этот пожар – самый маленький из трех пожаров, устроенных крестоносцами в Константинополе, горел почти на милю в длину вдоль гавани от Влахерн до монастыря Христа Эвергета; доки, склады, деревянные постройки были отличным материалом для пламени. Под прикрытием этой сумятицы венецианский флот поплыл к лагерю французов, очевидно, потеряв все, чего он добился в тяжелом сражении.

Тем не менее из неудачи неожиданно возникла победа. По словам Никиты Хониата, император, который никогда не был настроен оптимистически, с самого начала рассматривал вариант бегства. Аристократы и придворные во главе, очевидно, с Феодором Ласкарисом фактически заставили его начать сражаться. Успех венецианцев лишил императора мужества; Робер де Клари пишет, что дамы, которые со стен города видели позорное отступление его войск, выразили ему свое презрение, но это свидетельство, вероятно, отражает романтические фантазии автора. В ночь на 17 июля Алексей III, собрав тысячу фунтов золота, императорские драгоценности и забрав свою дочь Ирину, некоторых других родственников и нескольких наложниц, бежал из города. Он направился в Девелтос, расположенный на Черном море на границе валахо-болгарского царства. Там, по словам Никиты Хониата, он заранее приготовил себе убежище.

Бегство Алексея Ангела из столицы все расценили как отречение от престола. Он не сделал никаких попыток скрыть свой отъезд от главных придворных, которые немедленно задумались о том, как сдержать осаждавших их латинян. Также в этот момент встал вопрос о волевой императрице Ефросинье, брошенной Алексеем, которая могла попытаться навязать жителям города одного из своих зятьев. Прежде чем она смогла хоть что-то предпринять, ее собственные родственники взяли ее под стражу. Вскоре латинская угроза была остановлена: поводом для нападения крестоносцев было их намерение восстановить сына Исаака Ангела на его законном месте, но вряд ли принц Алексей мог захватить трон, если на нем уже находился его отец. Поэтому ночью служащий казначейства (евнух Константин) собрал варяжскую охрану и поспешил освободить ослепленного Исаака. Бывшего императора снова посадили на трон под шумное одобрение охраны и чиновников; это был ход, который реально опередил захват латинянами Константинополя.

Византийцам все же пришлось закреплять свой успех. На заре 18 июля они послали гонцов уведомить баронов о событиях, произошедших ночью, и пригласить принца Алексея занять свое место в качестве престолонаследника. Крестоносцы не предвидели такого исхода; очевидно, узнав кое-что о конституциональной практике византийцев от венецианцев, они считали Исаака недееспособным из-за своей слепоты, а молодого Алексея – имеющим право занять трон. На тот момент, опасаясь ловушки, они не хотели рисковать своим ценным подопечным. Вместо этого военачальники решили отправить посланников, чтобы выяснить правду и получить гарантии от новой власти. Для этой миссии они выбрали Матье Монморанси, Виллардуэна и двух венецианцев. Когда посланники проехали через ворота, они обнаружили, что вдоль всего пути к Влахернскому дворцу стоят английские и датские варяги. В зале для аудиенций им был оказан прекрасный прием императором, императрицей (вероятно, спасенной из монастыря) и придворными дамами и кавалерами в великолепных одеждах.

Как спикер делегации Виллардуэн заявил, что крестоносцы выполнили свою часть договора с принцем Алексеем, но Исаак все же должен подтвердить это, прежде чем его сын войдет в город. Условия договора, как затем было пространно изложено, предусматривали подчинение византийской церкви папе римскому, выплату двухсот тысяч марок серебра крестоносцам и предоставление им продовольственных запасов на год, отправку десяти тысяч византийских пехотинцев и кавалеристов для службы в течение года – для вторжения в Египет, и содержание пятисот рыцарей в Святой земле на протяжении всего времени, пока он жив. Исаак заявил, что эти условия очень жесткие и их невозможно выполнить в ситуации, в которой в настоящее время находится государство. Описывая эти события, Никита Хониат делает комментарий: невнимательный Алексей не обратил внимания на формулировку положений договора, когда он был изначально составлен, но был готов дойти до любой крайности, чтобы заполучить свое наследство. По его мнению, Алексей не знал о враждебном отношении латинян к византийцам. После обсуждения Исаак принял договор, заключенный его сыном, и устной клятвой и официальным хрисовулом пообещал соблюдать его. Удовлетворенные, посланцы возвратились в свой лагерь.