Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев

История Марии-Зены на этом не закончилась. Раскрытие заговора заставило многих из тех, которые, возможно, были вовлечены в него на периферии, внезапно стать пылкими сторонниками нового режима. Чтобы показать свое рвение, они требовали крови императрицы-матери. Ее обвинили в том, что она написала своему деверю – королю Венгрии Беле III и предложила ему вторгнуться в Балканские провинции. Андроник издал указ о казнях предателей империи, который подписал Алексей II. Согласно его положениям, регент принял решение лишить Марию-Зену жизни. Для исполнения приговора Андроник выбрал своего сына Мануила и брата своей жены – севаста Георгия, но они отказались, сказав, что не одобряют казнь. Это был лишь первый из нескольких случаев, когда Мануил открыто воспротивился жесткому курсу, взятому его отцом. Разгневанный такой осторожной позицией членов собственной семьи, Андроник передал это поручение своим ставленникам Константину Трипсиху этериарху (начальник личной охраны императора) и евнуху Птеригиониту. Они утопили Марию-Зену, чьи красота и несчастья тронули даже здравомыслящего Никиту Хониата настолько, что он выразил свое сожаление по этому поводу.

После заговора Контостефана – Ангела Андроник приступил к террору в отношении знати: одни были отправлены в ссылку, другие – заключены в тюрьму или ослеплены. Всему этому у Андроника были следующие предлоги: принадлежность к знатному сословию, военный опыт или пренебрежительное отношение к нему с их стороны в прошлом. Их знатность связывала их с императорской семьей, давая им косвенные основания претендовать на трон. Мужчины, имевшие опыт военных действий, могли быть опасными противниками на поле боя, как это продемонстрировал Иоанн Комнин Ватац. Андроник на протяжении многих лет был не в ладах с придворными Мануила, а возраст не смягчил его нрав и не ухудшил память. Теперь погоня за его благосклонностью стала такой неистовой, что возможно стало предательство между друзьями и членами семьи. Доносы и ответные доносы стали обычным делом, и даже шутки и случайные фразы доносили безжалостному регенту. Доносители присоединялись к жертвам своих доносов в тюрьме, слуги предавали хозяев. Однажды Иоанн Кантакузин набросился с кулаками на евнуха по имени Цита, который возложил вину за происходящие в обществе бедствия на некомпетентность Алексея II, и за такое нападение вельможа был ослеплен и брошен в тюрьму.

Бедствий, упомянутых евнухом, было много, особенно на границах империи. Марию-Зену обвиняли в поддержании связи с королем Венгрии Белой III, и именно оттуда империи стала грозить самая непосредственная угроза. После смерти Мануила Бела возвратил себе Северную Далмацию и Зару; теперь, увидев для себя шанс, он оккупировал пограничные города Белград и Браничево в долине Дуная и стал продвигаться по Моравии. Ниш, до недавнего времени процветающий город, был захвачен, и завоеватель двинулся по долине реки Нишавы к Софии, откуда он увез реликвии святого Иоанна Рыльского в венгерский Гран. Летом 1183 г. Беле безуспешно противостояла византийская армия под командованием Алексея Враны и Андроника Лапарда. Венграм активно помогали Стефан Неманя и сербы, которые добились независимости Рашки и Зеты сразу после смерти Мануила. Теперь они стремились расширить свои владения, и Неманя вскоре получил остатки византийской Далмации. Бела, очевидно, ушел из Софии, но сохранил за собой Белград и долину Моравы. Это было начало краха власти Византии на Балканах. Когда в 1189 г. там проходили крестоносцы Барбароссы, большинство городов были в запустении.

Султан Коньи Кылыч-Арслан II не замедлил воспользоваться ситуацией. В то время когда Андроник захватил власть в Константинополе, а Ватац поднял восстание, он усилил натиск на границы империи. Созополис в Писидии был взят, Кютахья – разрушен, и даже Атталия на средиземноморском побережье подверглась нападению. Лишь после разгрома Ватаца султан вроде бы прекратил агрессивные действия; при этом его двор по-прежнему предоставлял убежище тем, кто спасался от Андроника.