Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев

Венцом этих успехов стали, очевидно, события 1202 г., когда был заключен мир с Иоанницей, которого ослабили утрата помощи от половцев, равно как и недавние победы Алексея. По словам византийских ораторов, Алексей собирался предпринять военный поход на него, когда правитель валахо-болгар согласился на его условия. Очевидно, Иоанница согласился с возвращением Византии Центральной Фракии, так как говорится, что он удалился в свои горы. Он также обещал защищать византийскую территорию от других агрессоров, очевидно половцев. В обмен на это он, видимо, получил из Константинополя патриарха, чтобы возглавить его валахо-болгарскую церковь, и ему было обещано, что, если он приедет в Константинополь, ему будут дарованы императорская корона и права, которыми болгарские правители обладали в далекие времена. И хотя Никита Хониат радуется вместе с императором этому успеху, он предупреждает, что Иоанница вскоре может снова взяться за старое: автор особенно опасается, чтобы тот не присоединился к Западной Европе. Нельзя определить, то ли последнее относится к переговорам Иоанницы с папой Иннокентием III, то ли к его возможному присоединению к Четвертому крестовому походу.

Победы в 1200–1202 гг. принесли поразительные плоды. Растущее княжество Иванко в Центральной Фракии и Родопских горах было уничтожено, а его территории и крепости отошли Византии. Иоанн Спиридонакес был изгнан из своего логова на Стримоне. Мануил Камица, выдворенный сначала из Фессалии, а затем и Станоса, стал скитальцем. Хрисос, который отказался от завоеваний в Македонии в обмен на невесту из императорской семьи, был хитростью выманен из своей цитадели. И наконец, с Иоанницей был заключен мир. Общий итог: восстановлено положение, существовавшее до битвы при Аркадиополе в 1194 г., а валахо-болгарское государство ограничено Балканскими горами и дунайскими берегами и ослаблено потерей половецких войск. К югу от Балканского хребта только Хрисос в Просаконе оставался источником неприятностей в будущем. Алексей II имел все основания гордиться своими успехами на Балканах.

В Малой Азии Алексей проводил оборонительную политику, наверное полагая, что валахо-болгары представляют собой большую угрозу, чем сельджуки. Продолжалась политика подкупа султана Коньи, которой придерживался Исаак Ангел, но ее главным результатом было то, что она привлекла других желающих принимать щедрость Византии. Почти в то же самое время, когда Исаак был свергнут, к правителю Анкары обратился новый лже-Алексей II – юноша из Киликии с просьбой о помощи. Этот эмир, который был известей Никите Хониату как Масуд, но чье настоящее имя, по-видимому, было Мухий ад-Дин, был одним из сыновей Кылыч-Арслана II и принял Дорилей (Эскишехир) и Амасию (Амасья) в добавление к своей столице. Тем самым он получил полосу территории между византийским побережьем Черного моря и внутренним плоскогорьем Малой Азии. В надежде получить откуп от Алексея он с готовностью оказал помощь претенденту. Три месяца спустя после своей коронации император узнал о появлении этого мятежника и послал паракимомена Ионополита с целью отвратить турка от его протеже. Когда евнух не добился успеха, император сам в конце лета или осенью 1195 г. начал военную кампанию, но лишь для того, чтобы начать переговоры. Мухий ад-Дин потребовал немедленной выплаты пятисот фунтов серебряными монетами и ежегодных взносов в виде трехсот фунтов серебром и сорока шелковых одеяний императорского уровня; эту цену Алексей счел слишком высокой. Последовали дискуссии, а также сражения, в которых Алексей напал на несколько крепостей, очевидно, на границе с Вифинией и захватил несколько из них. Два месяца спустя он отправился домой, оставив командовать войсками Мануила Контостефана.

Никита Хониат описывает один случай этой кампании: Алексей вошел в пограничную деревушку под названием Мелангея, жители которой приветствовали его как императора, но также проявили уважение и к лже-Алексею II, так что было неясно, на чьей они стороне. Они сказали Алексею Ангелу, что этот молодой человек – чудо, и, как только император увидит его, он тоже будет приветствовать его. Император ответил, что настоящий Алексей II умер, а это – всего лишь самозванец, добавив, что даже если этот человек – подлинный претендент, то у него самого больше прав на трон, потому что он им владеет. Крестьяне тут же поймали его на слове, сказав, что даже он не абсолютно уверен в том, что Алексей II мертв. Алексей III был вынужден прекратить спор.