Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев

Разве не потрясены ваши человеколюбивые души услышанным? Но если только слушание приводит к потрясению, то каково страдать от всего этого? Но если вы избавите нас – тех, кто уже истощен и ищет спасения, и пощадите Афины как римские владения, которые уже разрушены больше, чем когда-либо раньше, вы совершите акт милосердия, не причиняя вреда государству. Какой доход от Афин идет от претора? Очевидно, вообще никакого! Тогда почему же на нас наложили штраф в размере почти десяти фунтов [золота], что равносильно быть уничтоженными и раздавленными много-много раз? Почему он уступает в хрисовуле Фивам и не выплачиваются деньги морякам, а от нас, зарегистрированных по приказу, требуют поставлять определенное количество моряков и не только платить установленный налог, но и все, что ни потребуют ужасные сборщики корабельных податей, которые презирают ваши имперские указы? Но я отвлекся на долгий разговор, в который меня втянули бесконечные проблемы. Так что я умолкаю. Пусть Фома отчитается и привезет какую-то помощь или не приедет, но тогда прошу уведомить меня об этом, чтобы мы тоже могли уехать куда-нибудь. Да хранит вас Господь на многие лета. С вами Пресвятая Богородица».

Следствием Гипомнестикона и прошений Михаила, по-видимому, стал приезд в Афины в 1199 г. логофета Василия Каматира. Митрополит обратился к нему с хвалебной приветственной речью, в которой подчеркнул достоинства императора, разносторонний опыт Василия и трудности стоящей перед ним задачи. Он сослался на тот факт, что нынешний претор не смог попасть в Фивы и Эвбею, очевидно, из-за решительно настроенных жителей в одном случае и узкого моста (уже упомянутого) – в другом; его не принял даже Аулис (древнегреческий город в Беотии. – Пер.), после чего он оказался в беспомощных Афинах. Итоги визита логофета невозможно оценить, так как в письмах Михаила об этом ни слова. Но митрополит и его город находились на грани более серьезных проблем, чем те, что были вызваны алчностью официальных лиц.

В 1201 г. вторжение в Фессалию Хрисоса и Мануила Каматира вызвало революцию на Пелопоннесе, которая пошатнула власть столицы к югу от Коринфского перешейка. В Спарте захватил власть Лев Хамарит, в то время как Монемвасия была в смятении от ссор трех семей архонтов – Мамонов, Евдомоноиоаннов и Софианов. В Нафплионе главным противником имперской власти был Лев Сгур, который унаследовал от отца свою должность. До того самого времени, когда появился Гипомнестикон, он оставался на службе и помогал претору в Афинах в сборе налогов. Однако, как только Камица показал, как нужно действовать, он понял, что настал его час, и захватил Аргос и Коринф, получив контроль над жизненно важным перешейком. В ответ на этот вызов Алексей III послал Михаила Стрифна в Элладу, очевидно, зимой 1201/02 г., в то время как сам он вел войну с Хрисосом и Камицей. Великий дука поехал в Афины вместе со своей женой, для того чтобы поклониться прославленной обители Богоматери на горе Афон, и устранить источники

бед города. Михаил Хониат принял его с обычной речью с целью вызвать жалость к Афинам и желание следовать примеру былым благодетелям города, ведь у Стрифна были широкие полномочия – положить конец бунтам и установить согласие на территории от Фракии до Пелопоннеса. Подобно Гераклу, по словам Михаила, он убьет драконов и, подобно Аристиду, восстановит города; но надежды митрополита были обречены на разочарование.

Стрифн ничего не сделал, и власть Сгура сохранилась. Не терпя никаких соперников, последний, видимо, разделался с епископом Аргоса, а позднее пригласил митрополита Коринфского на обед, ослепил его и сбросил его с Акрокоринфа (крепость, расположенная над Коринфом. – Пер.) умирать. Страшась такой же участи, Михаил Хониат написал Феодору Эйреникосу и Константину Торнику в надежде получить от них помощь. Он заявил, что Сгур уже ведет морскую войну с Афинами – факт, который наводит на мысль, что мятежник вступил в союз с пиратами Этины и Саламина. Эти мольбы ни к чему не привели, и поэтому приблизительно в 1202 г. Михаил совершил короткую и бесплодную поездку в Константинополь. Когда он вернулся, то обнаружил, что связь между Афинами и сборщиком налогов Сергием Колибасом в Фивах прервана; притон разбойников на перешейке расширяет свою власть на север. Перед Четвертым крестовым походом Афины оказались под прямой угрозой, исходившей от Сгура. Алексей III позволил магнатам делать в провинциях все, что им вздумается, и результатом этой политики стал крах императорской власти на Пелопоннесе.