Западня для олигарха

– Да что же он такого сделал, а? Не томи, Михеич, колись! Знал бы ты, сколько я сил положил, чтобы тебя разыскать!.. Думал порадовать тебя, а вон как вышло… Ты, гляжу, совсем не рад, что я тебе весточку от Меженкова привез. Хоть и с таким серьезным опозданием.

Собеседники, а точнее сказать собутыльники, незаметно перешли на «ты». Троеглазов действительно никак не ожидал, что между Михеичем и Меженковым могло произойти что-то такое, от чего их дружбе пришел конец. Во всяком случае, по реакции старика на упоминание фамилии Меженкова он сразу догадался, что между ними пробежала черная кошка.

– Ты, мил-человек, не кипятись. Сразу тебе вот так возьми и все выложи. Нашел дурака… Думаешь, коли водки мне налил да сигареток хороших подкинул, так я тебе все сразу и расскажу? Душу свою на блюдечке с голубой каемочкой тебе преподнесу?.. Уже сколько лет прошло с тех пор, как зарезал меня дружок твой Коля. Да и мой тоже дружок. За-ре-зал! Не ножом, конечно, но уж лучше бы по горлу полоснул, чем так-то вот со мной поступить…

Старик опять замолчал, предавшись тяжелым воспоминаниям. Троеглазов выжидал, когда Михеич сам заговорит.

Глава 10

«Удивительно, как много звезд на небе! Никогда, кажется, я не видел еще такого количества маленьких блестящих золотых точек на абсолютно черном небе!» – думал Троеглазов, сидя на гнилом пне у дома Михеича. Был второй час ночи, сигареты кончились, водка тоже. Жизнь земная, казалось, остановилась. Зато в бесконечной вселенной мириады звезд, комет, астероидов и прочих небесных тел вели свою космическую жизнь. И не было им никакого дела до старенького одинокого Михеича, амбициозного авантюриста Троеглазова, до всех этих медальонов, айяндаков и прочих мирских тайн и загадок, которые существовали сами по себе и тоже вели какую-то свою обособленную жизнь…

Старик давно уже уснул, рассказав печальную историю своей жизни. А Троеглазову не спалось, откровения Михеича стали для него ударом. Ничего подобного ему и в голову прийти не могло…

Когда-то давным-давно Коля Меженков почти так же, как и сам Троеглазов, попал в геологоразведку. Был он определен «в подмастерья» к самому Замаеву, или Михеичу, как уважительно называли его коллеги – большому человеку, который с самим генсеком ручкался. Много чего приходилось слышать ему о Замаеве, поэтому он испытывал к нему смешанные чувства – нечто среднее между идолопоклонством и обычным юношеским любопытством. Он больше помалкивал, наблюдая за своим боссом и перенимая его привычки.

Михеичу в то время было лет тридцать пять. Роста он был среднего, довольно плотный и коренастый. Красивым его назвать можно было с большой натяжкой – нос крупноват, лоб излишне высок, губы тонкие, какие-то неприметные. Но вот глаза! В такие один раз взглянешь – уже не забудешь. Не только цвет – насыщенно-зеленый, оттенка молодой листвы, с мелкими, едва заметными крапинками, – но и сам взгляд, пронзительный, завораживающий, наделяли его глаза какой-то совершенно необъяснимой магией. Женщины просто сходили с ума, едва взглянув на Замаева. Возможно, поэтому он и не женился, так как всякий раз попадал в какие-то романтические истории, связанные не то с женой начальника милиции, не то с дочкой директора музыкальной школы…

Меженкову по молодости лет детали амурных похождений и побед Михеича были не так интересны, как его рассказы о бергалах, о вольном Бухтарминском крае, который называли не иначе, как Камень. Михеич любил в долгих поездках рассказывать Коле об истории края, о людях, его населявших. Замаев и сам не заметил, как привязался к мальчонке – смышленому, толковому молчуну. Другие парнишки, а их в экспедиции побывало немало, все больше старались поиграть во взрослых – начинали курить, сквернословить, приударять за местными девчонками, водочку да портвейн попивать. А Колюня как из другого теста сделанный – все с умными книжками сидел, за любую работу брался без понуканий и пререканий, на лету схватывал все, чему его учили старшие.

Когда в работе выпадали перерывы на пару-тройку дней – то материал не подвезут, то машина сломается, – любил Замаев поохотиться. В качестве поощрения брал с собой Колюню – чтобы у других ребят стимул появлялся лучше и добросовестней работать.

Уходили они недалеко от лагеря – в горы, где зверья всякого видимо-невидимо. Возьмут палатку, тушенки-сгущенки, бутылочку водки для Михеича, фиников для Колюни да две буханки хлеба. Брали и удочки. Рыбалка парнишке была больше по душе, тем более что в стремительных горных речках – Бухтарме, Ульбе, Хамире – хариусов можно было хоть руками ловить.

Походы эти для него были праздником, да и Михеичу развлечение. Пока Колюня чистил рыбу, разводил костерок и готовил уху или жарил мясо, Михеич мог и зайца подстрелить, а то и тетерева подбить.