в) «Украинский Народный Центр» судить как контр-революционную организацию, выше 6 лет не давать, несколько человек, в том числе Грушевского, а также и коммунистов, освободить от приговора.
«Дело» «Украинского Народного Центра» было инициировано ОГПУ в 1931 г. В ходе следствия был арестован классик украинской исторической науки М. Грушевский, в 1924 г. вернувшийся в СССР и избранный действительным членом ВУАН и АН СССР. Первоначально предполагалось превратить Грушевского в одного из главных обвиняемых, однако, в том же 1931 г. он был выпущен из-под стражи, хотя «дело» прекращено не было. Уникальная формулировка Политбюро («освободить от приговора») указывает, что осуждение Грушевского перестало рассматриваться как политически целесообразное.
В августе 1933 г. академик Грушевский направил на имя В.В. Куйбышева письмо с просьбой о прекращении преследования его ближайших сотрудников и родственников и его самого. Пересылая это письмо члену Политбюро, Ломов прибег к политической аргументации, чтобы доказать желательность благосклонного отношения к излагавшейся в нем просьбе. «Я считаю, что при гитлеровской ставке на Украину, – писал он, – нам нужно некоторые имена в национально-украинск[ом] движении держать наготове. Грушевский – крупное имя. Вряд ли его стоит окончательно забивать в землю, он, безусловно, пригодиться в нужную минуту»[1839]
. Вероятно, эти соображения были учтены политическим руководством СССР, поскольку в том же месяце «дело» Грушевского было закрыто.Другие поставленные перед Политбюро 23 и 28 января «вопросы ОГПУ» относились к процессу «Трудовой крестьянской партии».
16 марта 1932 г.
Опросом членов Политбюро
80/49. – Вопрос т. Чубаря.
Утвердить годовую смету на закордонную работу УССР в размере 45 тыс. долларов.
Выписки посланы: т.т. Чубарю, Гринько.
1 апреля 1932 г.
25. – О беженцах (т.т. Молотов, Акулов, Литвинов).
Поручить т.т. Крестинскому и Акулову дать в «Известиях» статейку в духе состоявшегося обмена мнений.
Выписки посланы: т. Крестинскому, т. Акулову.
Насколько удалось установить, инициатива проведения газетной кампании против Румынии принадлежала уроженцу Бессарабии, опытному журналисту и аналитику Д.Г. Штерну, в начале 1932 г. ставшему заведующим 2-м Западным отделом НКИД СССР. Его предложения были изложены в докладной записке Крестинскому, которую тот, в общем, солидаризировавшись с мнением своего протеже, направил Генеральному секретарю ЦК ВКП(б)[1840]
. В записке Штерна указывалось на поднявшуюся с начала марта волну сообщений в румынской печати о массовом бегстве молдавских и украинских крестьян на правый берег Днестра и расстреле советскими пограничниками сотен таких перебежчиков. Штерн предлагал дать резкий отпор этим утверждениям и ввести в советский пропагандистский оборот факты перехода румынских подданных в АМССР, число которых с января 1932 г. значительно возросло.Причины, по которым Политбюро вместо первого заместителя наркома по иностранным делам заслушало трех докладчиков, и в чем состояла позиция каждого из них, выяснить не удалось. Непосредственное участие Литвинова в рассмотрении этого вопроса могло быть вызвано тем, что он затрагивал советскую тактическую линию в отношении дальнейших переговоров с Румынией о пакте ненападения[1841]
, которые находились под личным контролем наркома. Столь же объяснимо привлечение к делу «о беженцах» заместителя председателя ОГПУ Акулова, тогда как роль Председателя СНК СССР в качестве первого докладчика не поддается определению. Возможно, столь развернутое рассмотрение в Политбюро вопроса, которому внесший его в ЦК Крестинский не придавал существенного значения, было вызвано его комплексностью и разногласиями, выявившимися при предварительном обсуждении.