Западноевропейская поэзия XX века

Маркиз там ездит на мотоциклетке,
Там под бебе рядится старый кот.
Сопляк там ходит в дамской вуалетке
И, трам-пам-пам, пожарник помпы жжет.

Гниют на свалке там слова святые,

Слова пустые подняты на щит.
Там бродят ножки дочерей Марии,
И там спина эстрадницы блестит.

Там есть ручные тачки и повозки,

Автомобилей там невпроворот.
Суют во все свой нос там недоноски,
А трус иль плут во сто карат идет.

Видальщины, скажу я без обиды,

Навидишься у этих берегов!
Девиц невидных, потерявших виды,
Бандитов видных, с виду добряков,

Самоубийц, кидающихся в воду,

Тузов без карт, под видом правды ложь,
И жизнь идет там через пень колоду,
И ценности не ценятся ни в грош.

БАЛЛАДА О ТОМ, КАК ПОЮТ ПОД ПЫТКОЙ Перевод П. Антокольского

«Нет, колебанье бесполезно.
Все ясно для меня.
Я говорю из тьмы железной
Для завтрашнего дня».

В одной из черных одиночек

Шел разговор всю ночь.
«Согласен, — шепчет переводчик, —
Нам кое в чем помочь?

Жить, как мы все. Пусть на коленях.

Но жить. Согласен жить?
Шепни нам только слово, пленник,
Чтоб волю заслужить.

Шепни хоть на ухо, — и тотчас

Дверь настежь из тюрьмы.
Взвесь и прикинь, сосредоточась:
Не так уж скупы мы.

Смахнуть с земли тебя легко мне.

Легка любая ложь.
Но вспомни, вспомни, только вспомни,
Как белый день хорош».

И тот ответил: «Бесполезно.

Все ясно для меня», —
Так он сказал из тьмы железной
Для завтрашнего дня.

И довод прозвучал последний:

«Как люди ни чисты,
Но платят за Париж обеднен, —
Плати за жизнь и ты».

Шпион ушел с достойным видом,

Скрывая торжество,
И шепчет узник: «Нет, не выдам,
Не выдам никого.

Пусть гибну. Франции известен

Мой лозунг боевой.
За столько слов ее и песен
Плачу я головой».

Опять вошли, ведут под стражей

На немощеный двор.
И рядом вьется скользкий, вражий,
Немецкий разговор.

Но что ни скажут — бесполезно.

Молчал он, честь храня,
Под пулями, во мгле железной
Для завтрашнего дня.

Под пулями успел он фразу

Пропеть: «К оружью, граж…» —
И грянул залп. И рухнул сразу
Товарищ славный наш.

Но «Марсельеза» стала скоро

Той песнею другой,
Той самой лучшею, с которой
Воспрянет род людской.

РАДИО — МОСКВА Перевод П. Антокольского