Запах берёзовых почек

Весну понять немудрено.
Ты ночью выпрыгни в окно,
тебя поймут, пришла весна!
И парню просто не до сна.

И снежное зимы бельё
чернее стало сапога.
И будоражит нам жильё
балдёжный гам!

Народ в преддверье перемен
не отпирает дверь ключом,
а, набросав мотив «Кармен»,
сшибает их плечом!

Гуляй, душа! Асфальта ртуть
под вереницей ног.
А воздух норовит на грудь,
как паровой каток!

Весну понять немудрено.
Ты просто загляни в окно
и попроси стакан воды.
Я жду тебя!.. Алаверды!

«Волшебный на Вершине Мира Камень…»

Волшебный на Вершине Мира Камень
рубином ярким вспыхнул и погас…
Казалось – Время потеряло память,
Но бил копытом верный мой Пегас!

Задумчиво стоял на Камне тесном,
и лунный свет на миг заворожил…
Неслышно падал с неба звук небесный,
мерцала вдалеке иная жизнь…

Не заметил…

Где-то бродит мой кот (он чужой), одинокий,
и грустит не по мне попугай золотистый.
Стерегут все дворняги мой омут глубокий,
где сверкают в воде чешуи аметисты…

Никого я не смог обогреть, приголубить,
не подкинула жизнь, да и сам не заметил.
Лишь киты догадались в таинственной глуби,
что роднее меня нет на всём белом свете.

А когда там, в лесу, про меня вспоминают,
то тревожно шумят все в зелёной обиде.
И взлетают, кто помнит, поспешно взлетают,
обречённо кричат: «Может, кто его видел?»

Скоро будет последний рассвет, только чёрный.
Вмиг настигнет закат, но уже без рассвета.
И примчится в карете седой кот учёный,
Станет ясно – закончилась… вся сказка эта.

«Неспешно проносятся звёзды…»

Неспешно проносятся звёзды,
Луна заглянула в окошко.
На крышах мяукают кошки:
припева мотив несерьёзный.

По лесу заходятся в крике
от ветра свирепого листья.
Достоин художника кисти
пейзажа пример многоликий…

Хоть утро смахнуло небрежно
нелепость полночной бравады —
но мы почему-то так рады,
а день всё такой же, как прежде.

И нам он особенно дорог,
как все перелётные птицы,
как просто пустая страница,
как чары далекой Андорры.

В картинной галерее

Под слоем лака – золотистым облаком
плывёт страстей забытых суета.
Едва слышна, звучит над смутным обликом
необъяснимо голубая… высота.

На полотне мазком мольба завещана:
Восторг души меня всегда пленял!
Я на коленях пред любимой женщиной
смиренно свою голову склонял.

Из тьмы веков натура с живописцами
взирают на толпящийся народ:
когда же за скучающими лицами
вдруг Искра Божья вспыхнет, снизойдёт.

Тогда, забросив все законы Гегеля,
на улицу в вечерние часы
её проводят из-под кисти Брейгеля
красивые породистые псы…

«Над вершинами сосен…»