Запах снега

Граф не знал, сколько прошло времени. В серой мгле лавины он не чувствовал бега минут. Ноги и руки постепенно коченели, но спину согревал рюкзак, голову – надетый перед спуском капюшон. Первое, что нужно было сделать – устаканить дыхание. Лицо Графа будто находилось в серой железной коробке, и кислород в ней был весьма ограничен. В распоряжении Бессонова было лишь то пространство, которое он отвоевал у снега в первые несколько секунд после остановки лавины. Он мог немного двигать руками внутри отвоеванного пространства, остальные части тела были словно запаяны в бетон. Граф попробовал постучать по окаменевшим стенам своей тюрьмы – следы, оставляемые костяшками пальцев, наощупь были не больше полу-сантиметра.

Обдумывать шансы на спасение не хотелось – уж слишком они были туманными. Бессонов начал скрести потолок, постепенно углубляясь в него, выкапывая маленькую, размером с кулак, ямку – просто чтобы чем-то себя занять. Проблема была в том, что снег, падавший с потолка, занимал пространство перед лицом. Скреб и копал, копал и скреб, изредка разминая пальцы и тихонько дуя на них, чтобы согреть.

Вдруг он услышал над головой еле различимый хруст. Потом еще и еще. А через некоторое время ему в плечо больно ткнулось алюминиевое острие лавинного щупа. Еще никогда в жизни Граф не испытывал такой сладкой боли. В это же мгновение он услышал еще более частый и интенсивный хруст. Сверху явно кто-то копал.

– Лик! – что есть мочи закричал Граф, забыв об экономии кислорода, – Ли-чка!! Я зде-есь!!

Хруст становился все чаще и громче. Граф перестал скрести снег и, тяжело вздохнув сдавленной снегом грудью, засмеялся сквозь слезы, как ребенок. Нашли… Однако предаваться сантиментам времени не было. Опасаясь, что девчонки со всей силы всадят в него лопату или лавлист, он закричал:

– Аккуратней, девоньки!

В эту минуту Лика пробила снег рукой и ощупывала варежкой его лицо и голову. Граф улучшил момент и прикусил ей палец.

– Ой… – тихо сказала Лика. – Живой.

Она разгребла снег у его лица, и Граф зажмурился от невероятно яркого света, будто ему в лицо бил прожектор. Едва он смог снова открыть глаза, свет заслонило Личкино лицо. Ослепленный, он не различал его черты, но остро чувствовал запах меха на ее капюшоне и ощущал на себе ее частое дыхание.

– Живой, – повторила Лика.

Граф поднял голову и смотрел на нее. На ее волосы, выбившиеся из-под шапки. На испуганные глаза. Улыбался и молчал.

XXXII

Мой фильтр сигареты испачкан в крови.

Я еду по минному полю любви.

Я хочу каждый день умирать у тебя на руках.³⁷

Чтобы откопать Графа до конца, понадобился еще час. Копали все вместе, дружно, с шутками-прибаутками. Потом отправились искать палки. Нашли обе, но не сразу. Ближе к вечеру пурга прошла, облака расползлись, и в щель между ними светануло яркое весеннее солнце.

– Смотрите, девоньки, – сказал Граф окружившим его с обеих сторон и склонившимся над картой Надежде и Лике, – нам нужно спуститься к вот этому озерцу и найти вход в каньон.

– Понятно, – закивала Лика, – найти вход…

– И выход, – скептически прохрипела Надежда.

– Выходить будем там, – сказал Граф, тыкая кнопки джи-пи-эса, – где заходили красноярцы. Конечно, за тридцать пять лет многое могло измениться, но будем надеяться, что выход в этой точке, – он показал мизинцем на экран джи-пи-эса. Я поставил ее в Москве, согласно отчету красноярцев и составленной ими хребтовке.

– Будем искать, – пожала плечами Лика.

– Смотрите, – Граф показал рукой вперед, – отсюда видно озеро. Спуск до него относительно безопасен. Давайте стараться ехать ближе к камням.

– Где-то мы это уже слышали, – хитро улыбаясь Лике, произнесла Надежда.

– Поеду первым, не возражаете? – не замечая Надеждиных острот, спросил Граф.

– Валяй, – махнула рукой Надежда, и Бессонов, пристегнув пятки заграничных креплений, погнал вниз.

У него болело колено, локоть, ребра, плечи – да почти все. Но как это было прекрасно – снова чувствовать движения рук и ног, не ограниченные ничем, снова вдыхать бесконечный кислород.

– Живо-ой!!! – закричал он на всю долину.

…Они увидели вход в каньон еще на спуске к озеру.

– А че, нормальный каньон, – сказала Надежда. – Ничего необычного.

Каньон и вправду был самый обычный. В истоке пологие, его борта постепенно росли, увеличивая крутизну и превращаясь в неприступные стены.

– Может, по борту обойдем? – предложила Лика.

– По борту нет смысла, – ответил Граф, – там скоро начнутся прижимы. Да и лавиноопасно, опять же.

– Снимем склон – все равно в каньоне окажемся, – хохоча, добавила Надежда.

– Да, – задумчиво продолжал Граф, – в каньон может тоже прийти³⁸… Но внизу все же безопаснее.

Снега в каньоне было много. Шли плотной группой, тропя по очереди. То там, то сям, на склонах виднелись лавинные выносы. Некоторые из них перекрывали каньон полностью.

– Держите ухо востро, девоньки, – сказал Граф, и в ту же минуту все трое услышали характерный гул, словно из-за поворота вот-вот должен был показаться поезд.