Запах снега

– Я сопереживаю тебе. Я никогда не смогу осознать тяжести твоего горя, но я помогу тебе его перенести. Вместе мы должны найти тело твоего отца, чтобы предать его погребению по всем правилам вашего народа.

Иван всхлипнул, утер нос варежкой и кивнул.

– А сейчас позвольте осмотреть жилище покойного.

Гюрза сплюнул.

– Не туда ты лезешь, Волков.

– Работа такая, – Волков был явно доволен. Чаша весов медленно приходила в равновесие.

В хижине Джанси все бело перевернуто вверх дном. Очевидно, здесь уже хозяйничали. Оглянувшись, Волков вопросительно посмотрел на Ивана, но тот пожал плечами. Включив фонарь, Волков долго и внимательно осматривался в темном замкнутом пространстве, потом стал подбирать с пола и разглядывать шаманские принадлежности.

– Полагаю, что слухи о снадобьях из тигра так и останутся слухами, – пробормотал он, – если, конечно, их не прикарманили.

– Отец никогда не использовал снадобья из крови или частей тела тигра, – услышал его Иван, – я не знаю, откуда у Климова такая информация.

– Наверное от того, кому была выгодна эта версия…

– Странная вещица, – прервал поток мыслей Волкова Иван, вертя в руках позвякивающий колокольцами бубен. – Я у отца такого не видел.

Он вышел наружу из избушки с бубном в руке. Волков за ним, и сразу обратился к стоявшим полукругом охотникам:

– Какой план, коллеги?

Ответа не последовало. Внезапно все присутствующие поняли, что перед ними тигр. Как будто он возник из ниоткуда. Как будто сугроб или куст превратился в дикого зверя.

Если вы имели счастье спастись от поезда метро, лежа под ним между рельсами, возможно, вы можете представить, что чувствовали в тот момент стоявшие возле избы полукругом люди. Тигр неторопливо вышел на поляну и встал прямо в центре круга, в десяти метрах от Волкова.

Последовал щелчок. Осечка. Тигр продолжал спокойно смотреть на людей, будто глядел в телевизор. Только сейчас Волков осознал, что тигр держит в зубах обглоданную голову медведя. Не без некоторого пренебрежения, великолепный полосатый зверь бросил голову на снег и пнул лапой в сторону собравшихся. Иван выронил из рук бубен и тот покатился к тигру. Люди окаменели, словно охваченные колдовством. Тигр взял бубен в зубы, медленно развернулся ко всем спиной и пошел по узенькой тропинке в чащу.

Волков не может достоверно сказать, сколько длилось оцепенение. Первым подал голос Курт.

– We otta chip'im.⁴⁴

Все посмотрели на него, а Волков покачал головой.

– Я бы не стал заигрывать с судьбой. Мы и так сильно ему надоели. No Kurt. Not now. Maybe later.

– But it’s a big risk for him to be here, where there’s no reserve.

– I’m sure he is ready for risk, – тщательно подбирая слова, произнес Волков, – let’s follow him a little⁴⁵.

Сотрудники фонда дикой природы пошли по следам тигра в лес. Остальные чуть помедлив, отправились за ними.

– Почему ты не стрелял дробью?! – громким шепотом спросил Климов.

– Шкуру сохранить хотел, – виновато признался Гюрза.

Следы тигра продолжались недолго. Он натоптал возле капища и вокруг приметенного снегом корча. А затем исчез.

XLIII

В снятом на четверых двухместном номере гостиницы в Хабаровске Граф сидел на стуле и смотрел, как Лика вышла из душа и встала у окна. На балконе напротив какой-то молодой, статный и голый по пояс командировочный с наслаждением курил сигарету, нагло и открыто улыбаясь ей. Граф сразу возненавидел его, хотя в парне не было ничего неприятного. Наоборот, он был – сама жизнь, само ее наслаждение.

На Лике была только простыня, прихваченная под мышками и мягко спадавшая по великолепной спине. Она не замечала Графа. С наслаждением потягивая пиво, она улыбалась этому командировочному упырю так, что было видно со спины.

Граф ясно ощутил, как сыпется с него пепел. Лика больше не принадлежала ему. Отныне она снова принадлежала миру. Он знал, что это случится. Но, как приговоренный ампутации солдат, не знал, что это будет так больно и так до краев наполнено безысходностью.

***

Чистое небо Хабаровска наполнялось клубами дыма из труб домов и котельных, курившихся, словно вулканы. Здание аэропорта пестрило рекламами. После месяца белого безмолвия от ярких красок все еще рябило в глазах. На фоне синего неба взлетал изогнутый серебристый самолет. Надежда стояла, прислонившись спиной к стеклянной стене, раскинув по плечам свежевымытые рыжие кудри, курила и, не стесняясь, потягивала из бутылки ярко-красную клюковку.

– Тебе не кажется, что у Графа что-то в голове перещелкнуло после лавины? – произнесла Лика, вглядываясь то ли в облака, то ли в заснеженные хребты на горизонте.

– А! – Надежда махнула рукой и сделала паузу, смачно затянувшись сигаретой. – У Виталика тоже после лавины крыша поехала. Жениться мне предложил.

– А ты? – улыбнулась Лика.

Надежда под пуховкой пожала плечами.

– Что я? Я согласилась.

Лика рассмеялась.

– Но почему? Ты же весь поход ему от ворот поворот…

– Он классный мужик, – глядя вдаль, протянула Надежда, – такие на дороге не валяются.

Она перевела глаза на Лику и, увидев в ее глазах удивление, с озорным прищуром добавила:

– Но и классных мужиков надо воспитывать!

***