Запас прочности

Вот Димка того же и от фашистского танка ожидал. А пока танк двигался по прямой, и этот дуб постоянно маячил между его глазом и танком. Пэтээровец Димка был никакой – это большущее ружье он держал в руках первый раз в жизни. Его хозяин, сраженный осколком, лежал тут же на дне траншеи. Молоденький второй номер, Ковбасюк, оставшись один, совсем растерялся, и Поляков подхватил противотанковое ружье. «Невелика наука, – подумал он, – ружье и ружье, только чуть побольше, справлюсь». Вот теперь и выцеливал он этот проклятый танк, беспокоясь о том, чтобы врезать по цели, а не в дерево.

Танк прибавил ходу, и Димка понял, что лихой фашист сворачивать не собирается – решил подмять дуб своей махиной. «Ну давай», – шептал Димка, теперь уверенно держа его под прицелом. Немцы горохом посыпались с брони, а танк, со всего ходу наскочив на дерево, на какой-то миг слегка вздыбился над ним, тут-то Димка и нажал на спусковой крючок. Танк как будто вздрогнул, на мгновение замер и… взорвался. Башня улетела в сторону, из танкового нутра повалил черный дым. Димка покачал головой, почесал затылок и в изумлении протянул:

– Вот это да-а-а… Неужели я? – Погладил ружье, протянул: – Хороша машинка.

Ковбасюк ошарашенно смотрел на взорвавшуюся махину.

Слева к Полякову привалился подбежавший по траншее капитан, прохрипел:

– С почином, старшина. Молодец. – Кивнул на танк: – Это у него боекомплект взорвался. – Тяжело вздохнул. – Ты только не расслабляйся. Гляди вперед, у них этих коробок с десяток будет. Воюй.

Похлопал его по плечу и рванул дальше по траншее.

А Поляков, дернув затвор, крикнул Ковбасюку:

– Патрон!

Однако подбить второй танк в этом бою у него не получилось. Стрелять-то он стрелял, но, то ли мимо, то ли угол прицеливания был не тот, и заряды скользили по броне, не причиняя ей вреда.

Но не один Поляков палил по танкам. Еще пять машин догорало на поле боя, три вдалеке – артиллерия сработала, две у самых наших окопов, а еще два танка проскочили через траншею и подбирались к сорокапяткам. Поляков мельком успел увидеть их за спиной. «Ну, пять подбили, с двумя там ребята управятся», – подумал он. Размышлять было некогда – пехота фашистская наседала. Немцы уже шагах в пятидесяти. А команды никакой нет. «Где ж этот капитан?» – с тоской подумал Поляков. Не мог он знать, что капитан с простреленной головой лежит на дне траншеи почти рядом с ним.

Димку била мелкая дрожь. Он окинул взглядом поле боя. Винтовочный наш огонь, казалось, не причинял фашистам вреда. Они густой цепью двигались вперед. Шли ускоренно, уверенным шагом. Поблескивали штыки винтовок, автоматы у пояса периодически вспыхивали огоньками очередей. «Мать твою, – пронеслось в голове, – как их много. Не устоим». Кто-то из бойцов дернулся назад. Поляков оглянулся. «Суки!!!» Но не стрелять же по своим. Сердце готово было выскочить из груди. Мелькнули в памяти лица мамы, Лизы, детишек. Стало страшно. Этот страх, вперемежку с отчаянием и ненавистью к фашистам, сжал его сердце. «Что же делать? Что делать? Вот и смертушка моя пришла». А немцы – вот они! Шагах в тридцати… Уже и побежали. В окопе не отсидеться! Нервы у Полякова не выдержали. Он схватил свой карабин с примкнутым штыком. В голове пронеслось: «Была не была! Где наша не пропадала!» Какая-то неведомая сила пружиной выбросила его из окопа. Он заорал:

– Братцы! Бей фашистов!

И бросился вперед. Если бы потом у Димки спросили, о чем он в тот момент думал и на что надеялся, ответить он бы не смог.

Тогда он еще не понял, что это отчаяние и ненависть погнали его вперед. Димка сразу не заметил, что не одинок, что слева и справа в контратаку бросились и его товарищи. Они бежали молча, стиснув зубы. И это молчание было страшнее грохота боя.

Поляков не просто бежал, а нацелился на конкретного немца, опережавшего на несколько шагов своих товарищей. Димка сразу заметил, что был фашист молод и здоров. Он что-то орал, но голос расслышать было невозможно. Мелькнуло только: «Ори, ори, красномордый. Недолго осталось!» Тут они сблизились. Немец выбросил вперед руку с винтовкой, но Димка этого и ждал, он ловко отбил выпад фашиста. Дистанции для замаха у него не осталось, мордатый со всего маху чуть не врезался в Полякова, и он врезал немцу ногой пониже живота. Гримаса удивления и боли исказила лицо фашиста, нижняя челюсть отвисла, и он стал падать прямо на Полякова, но Димка уклонился, перехватил карабин и со всего маху дал ему прикладом прямо в лоб. Тот кулем свалился наземь. «Получай привет с Донбасса!» – Дмитрий бросился дальше, к следующей жертве.

А слева и справа наши бойцы уже крушили наступавших. Фашисты явно не ожидали от красноармейцев такой прыти. Это было свежее пополнение, прибывшее откуда-то не то из Франции, не то из Бельгии, еще не познавшее русского штыка.