Запас прочности

Поляков улыбнулся:

– Не сдадим, дедушка. Не сдадим. Мы к ним тоже непривычные.

Повернулся, чтобы уйти, спохватился:

– Да, дедушка, забыл спросить. Деревня-то ваша как называется?

– Малеево.

Дима заспешил к своим. Только он зашел во двор и поднялся на крыльцо, как откуда-то появился запыхавшийся майор в сопровождении нескольких бойцов. Он двинулся прямо к Полякову. Прищурившись, взглянул на него, спросил:

– Кто такой? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Где командир? Где Денисюк, спрашиваю!

Дмитрий пожал плечами, устало сказал:

– Не знаю я. Не видел я Денисюка.

Подошел пожилой боец с четырьмя треугольничками в петлицах. Обратился к майору:

– Товарищ майор, я старшина роты Стариков.

Майор махнул рукой.

– Знаю я тебя, Стариков. Что скажешь? Где командование?

Стариков вздохнул.

– Нету у нас командования. Все погибли. Денисюк последний, – кивнул в сторону тыла. – Там, в нашей траншее убитый лежит. Так что, почитай, мы теперича сами по себе. Разве что, – указал глазами на Полякова, – вот он скомандовать может.

На последние слова Старикова майор не обратил внимания. Тяжело вздохнул. Исподлобья взглянул на старшину. Бросил:

– Пойдем в дом.

Там тяжело опустился на приставленный к столу стул, снял фуражку, снова вздохнул. Спросил:

– Сам видел, как Денисюка убило?

Стариков покачал головой.

– Не, как убило, не видел. Видел его только на дне траншеи с простреленной насквозь головой.

– Он мертвый уже был?

– Мертвее не бывает.

Майор потер виски, покачал головой.

– Эх, Митя, Митя… – Поднял глаза. – Мы с ним, почитай, от самой границы отступали. Все кручинился: далеко, мол, от Берлина уходим, обратно долгий путь будет. Не судьба… Обратно без него идти придется. Тяжко одному-то без друга… А, старшина?

Старшина пожал плечами.

– Пошто ж одному? Мы подмогнем. Вместях-то оно сподручней.

Майор встал, прошелся по комнате. Сказал другим, строгим тоном:

– Ладно. Как здесь оказались? Ты, что ли, командовал?

Стариков покачал головой.

– Не… Тут пошустрей хлопец оказался. Он и танк первый подбил. И в атаку роту поднял. Видать, крепкий парень.

Майор спросил:

– Кто таков? Ты так говоришь, будто не знаешь его. Не наш, что ли?

– Дак в том-то и дело, что не наш. Энкавэдэшник, судя по форме. Но привел его Денисюк. Откуда – не знаю, теперича не спросишь. Разве у самого спросить. А я и имя его узнать не успел. Да он тут, у хаты со мной стоял. Позвать?

– Зови.

Поляков зашел, приложив руку к виску, доложил:

– Старшина Поляков по вашему приказанию прибыл.

Майор кивнул на свободный стул, сказал:

– Садись, старшина, я начальник штаба батальона майор Савельев.

Сам устроился напротив.

– Рассказывай. Кто? Откуда? Как в расположении полка оказался? Ну, и все остальное тоже. Только коротко.

Поляков попытался встать. Но майор остановил его.

– Сиди. И давай быстрее. Нет у нас времени на долгие разговоры.

Поляков пожал плечами.

– Понятно. Коротко и ясно. Такие, значит, дела. Я старшина, начальник продсклада семьдесят четвертого полка НКВД. В настоящее время полк передислоцирован из Москвы в Татарстан. Я задержался на старом месте подчищать хвосты. Ну, вы понимаете: загрузить последние машины, мелочь там всякую, чтобы после нас все чисто было. Загрузил – и бегом к начальнику штаба. Доложить и трогаться в путь.

Майор перебил его:

– А при чем начальник штаба? Обычно зам по тылу хвосты подчищает. А начальник штаба… Он на новом месте сразу должен службу организовать. Ему не до хвостов.

Поляков пожал плечами:

– Это, товарищ майор, не моего ума дело. Кто я такой, чтобы знать, какие там у начальства расклады. Докладываю, как было. – Почесал затылок, продолжил: – Так, значит, доложил я о готовности. Майор Лосев, это наш начштаба, уже предписание готовое мне протянул, а тут телефон зазвонил. Кто там на проводе был, я не знаю. Но только Лосев, как услышал голос в трубке, сразу покраснел, ну прямо как помидор сделался, и пошел пятнами. И пот на лбу выступил – я аж удивился – крупные такие капли, как вишня у нас на Донбассе. А тот начальник в трубке орет, ужас как! Я-то слов разобрать не могу – Лосев трубку к уху сильно прижал, но слышу: из трубки как раскаты грома гудят, молнии только не хватает. А рука у Лосева ходуном ходит, дрожит. И в трубку он все одно и то же твердит:

– Слушаюсь. Будет исполнено. Так точно. Слушаюсь немедленно. Слушаюсь.

Трубку бросил, а пот на лбу уже не выступает, а градом катится. Он его вытирать не успевает. Потом сел, взглянул на меня, как будто только увидел. Вздохнул, крепко так – отдышаться не может, покачал головой и говорит:

– Ты здесь? Слава богу, не уехал. – Помолчал, подумал, потом командует: – Давай, Поляков, машину срочно разгружай. Людей, всех, кто есть в части, собери – и в эту же машину! Всех! До единого! Потом ко мне бегом. Получишь предписание и узнаешь, куда следовать. Понял?

– Так точно! А куда?

Майор вздохнул.

– Узнаешь куда. Ты понял? С оружием, боеприпасами. В общем, со всеми шмотками. По полной боевой! И быстро: одна нога здесь – другая там! Давай!