Запас прочности

– Ну? – снова склонился к нему ротный. – Порядок? Давай вперед. Глянем, чего тут фашист наворотил.

И они двинулись по траншее. Вся позиция была изрыта разрывами снарядов. Но потери оказались меньше, чем можно было ожидать при виде той страшной картины, что представилась их глазам: трое убитых и шестеро раненых. Ранеными занимались санитары. Убитых быстро убрать не удалось: от немецких позиций на них уже двигались танки. Поляков начал считать: один, два, три… После девятого бросил – не до счета было. Удовлетворенно подумал: «Хорошо, что все на месте. Никто не сдрейфил, не рванул назад». Заорал что было мочи:

– Приготовиться к бою!

Но рота и без его команды готовилась.

Танки между тем открыли огонь. Снаряды летели поверх голов и взрывались где-то в тылу.

– На психику давят, – прохрипел возвратившийся Деркач. Спросил: – Ну, как у тебя? Порядок?

– Порядок.

– Вижу. Держись, я на КП.

Поляков молча кивнул.

Сорокапятки открыли огонь. Димка обернулся. Стреляли только две пушки. «Третью, видно, накрыли, – подумал он. – Хреново». И двинулся в сторону Ковбасюка. Нужно было проверить, как он справляется с новой должностью. Поляков бросил взгляд в тыл. «Может, третье орудие починили»? И челюсть у него отвисла: из леса выползали наши танки! Сначала не спеша, а потом чуть ли не все разом пыхнули выхлопными трубами, выпустив облачка сероватого дыма, и ходко рванули вперед. «Теперь посмотрим, чья возьмет»! Наши танки, легко преодолев траншею, вышли на поле боя. Началась танковая артиллерийская дуэль.

Вдали показалась вражеская пехота. Димке пора было приниматься за дело. Общие команды подавать было бессмысленно: кто их услышит? И он, двигаясь от бойца к бойцу, каждого просил не пулять в божий свет, а стараться вести прицельный огонь. Красноармейцы вели себя по-разному: одни действительно старались стрелять прицельно, другие просто палили вперед, подавляя навалившийся страх, некоторые же сидели на дне окопа.

– Ну что, страшно? – наклонился к одному из них Поляков. – Давай вставай, стрелять надо.

Тот медлил.

– Ну!!! – прикрикнул Поляков. – Что, в штаны наложил? А мать твою и жену кто защищать будет? – Сменил тон. – Давай, давай. Ты ж знаешь, тут кто кого. Или ты, или тебя. Давай!

Подхватил бойца за ворот бушлата, помог встать. Тот припал к винтовке, выстрелил не целясь.

– Ну хоть так. Сноровка в бою придет.

На поле боя уже горели три наших танка и два фашистских. В это время из леса появился еще один наш танк. Большой, тяжелый. Казалось, не спеша перевалил через траншею, остановился, повел стволом. Грохнул пушкой. И сразу попал. Еще выстрел, снова попал. Пять выстрелов успел за несколько минут сделать этот красавец, и три немецких танка пылали ярким пламенем. Остальные попятились назад. «Во дает!» – восхитился Поляков. И заорал:

– Приготовиться к атаке!

Странно, но страха в этот момент он не испытывал. Только азарт. Азарт боя. Может быть, это был тот азарт, который он ощущал в прошлой, победной контратаке, а может быть, это было чувство превосходства над теми, кто сидел на дне траншеи. Кто знает? Он уже готов был выскочить из окопа, чтобы увлечь за собой взвод. Но тут один из его пожилых бойцов дернул Димку за край шинели, крикнул, кивнув головой куда-то в тыл:

– Гляди, старшой!

Поляков обернулся. «Мать честная!»

На краю леса показалась наша кавалерия! Лошади теснились по всей опушке. Потом плотной колонной рысью двинулись вперед. Поляковские бойцы присели в окопах, и кавалеристы, легко преодолев траншею и рассыпавшись по полю лавиной, с шашками наголо и гиканьем понеслись вперед. Вот это была картина! У Димки от восторга дыхание перехватило. Но он быстро с этим справился и заорал что было мочи:

– Братцы! В атаку! Бей фашистов!

И сам ловко выскочил из траншеи, увлекая за собой подчиненных. Танки и кавалеристы оторвались от пехоты. Казалось, грохот боя переместился вперед, и они просто бежали. Задыхаясь, падали, вставали и снова бежали навстречу врагу, будто не было там, впереди, смерти. А была только победа! Бежали молча, изо всех сил, словно боялись, что танкисты и кавалерия сокрушат вражью силу и одержат победу без них. Поляков на бегу успевал поглядывать на своих спешащих рядом бойцов и думал: «На этот-то раз назад из Малеева не уйдем!»

Вспомнил даже малеевского деда, которому обещал вернуться.

А потом… Потом ликование и ощущение праздника победы враз закончилось. Нашу кавалерийскую лаву как бритвой срезало. Она мгновенно поредела, рассыпалась. Будто наткнулась на невидимое препятствие. Стена огня встала перед нею. Всадники падали с коней. Лошади, не чуя хозяйской узды, бросились врассыпную. Кавалеристы залегли. А немецкие пулеметы строчили и строчили не переставая. Поляковцы, приблизившись к смертельной черте, тоже попали под сплошной огневой вал и вынуждены были залечь. Головы не поднять. Загорелось еще несколько наших танков.