Запасной

Циркуляр был древним документом, но в последнее время он превратился в расстрельный список. Он не породил чувство соперничества, которое было в семье, но усилил его, превратил в оружие. Хотя никто из нас никогда не говорил о Циркуляре напрямую и не упоминал его, это только создавало ещё больше напряжения, которое незаметно нарастало по мере приближения последнего дня календарного года. Некоторые члены семьи стали одержимы, лихорадочно стремясь к тому, чтобы в Циркуляре ежегодно регистрировалось наибольшее количество официальных мероприятий, несмотря ни на что, и они преуспели в этом, включив в него то, что, строго говоря, мероприятиями не являлось, регистрируя публичные появления, которые мы с Вилли даже не стали бы туда включать. По сути, именно поэтому Циркуляр был шуткой. Всё это было самоотчетом, всё субъективно. Девять частных визитов к ветеранам, помощь их психическому здоровью? Ноль баллов. Полёт на вертолете, чтобы перерезать ленточку на лошадиной ферме? Победа!

Но главная причина, по которой Циркуляр был шуткой, фуфлом, заключалась в том, что никто из нас не решал, сколько работы нужно сделать. Бабушка или папа решали, сколько поддержки (денег) они выделяли на нашу работу. Деньги определяли всё. В случае с Вилли и мной папа был единственным, кто принимал решения. Только он контролировал наши средства; мы могли делать только то, что могли, с теми ресурсами и бюджетом, которые получали от него. Быть публично выпоротым за то, что па разрешил нам сделать, казалось вопиюще несправедливым.

Возможно, стресс, связанный со всем этим, проистекал из всеобъемлющего стресса по поводу самой монархии. Семья ощущала толчки глобальных перемен, слышала крики критиков, которые говорили, что монархия устарела, обходится дорого. Семья терпела, даже склонялась к бессмыслице Придворного циркуляра по той же причине, по которой мирилась с разрушениями и бесчинствами прессы — из-за страха. Страх перед публикой. Страх перед будущим. Страх перед тем днём, когда нация скажет: Достаточно. Так что в канун Рождества 2013 года я был вполне доволен тем, что сижу в конце коридора в своей микрокомнате и рассматриваю фотографии с Южного полюса на iPad.

Смотрю на свою маленькую пробирку.

"САМЫЙ ЧИСТЫЙ ВОЗДУХ В МИРЕ".

Я снял пробку, вдохнул за раз.

Ах…

70

Я ПЕРЕЕХАЛ из барсучьей норы в Ноттингемский коттедж, он же Нотт Котт. Вилли и Кейт жили там, но уже его переросли. После переезда в старый дом принцессы Маргарет, расположенный прямо напротив, они передали мне свои ключи.

Приятно было выбраться из барсучьей норы. Но ещё лучше жить прямо напротив Вилли и Кейт. Я с нетерпением ждал, когда смогу заглянуть к ним.

Смотрите! Это дядя Гарри!

Привет! Просто решил зайти.

В руках бутылка вина и охапка детских подарков. Опускаюсь на пол и борюсь с маленьким Джорджем.

Останешься на ужин, Гарольд?

С удовольствием!

Но так не получилось.

Они были на расстоянии половины футбольного паса, за каменным двором, так близко, что я видел, как их няня проходит мимо, и слышал, как они делают ремонт. Я предполагал, что они пригласят меня с минуты на минуту. В любой день.

Но проходил день за днём, а этого не происходило.

Я понял, подумал я. Они заняты! Создают семью!

А может... им не нужен третий лишний?

Может, если я женюсь, всё будет по-другому?

Оба неоднократно упоминали, как сильно им нравится Крессида.

71

МАРТ 2014. КОНЦЕРТ на арене "Уэмбли". Выйдя на сцену, я испытал типичный приступ паники. Я пробился к центру, сжал кулаки, выплюнул речь. Передо мной было 14 тыс. молодых лиц, собравшихся на We Day (День нас). Возможно, я бы меньше нервничал, если бы больше сосредоточился на них, но у меня был настоящий Me Day (День меня), и я думал о том, когда в последний раз произносил речь под этой крышей.

Десятая годовщина маминой смерти.

Тогда я тоже нервничал. Но не так, как сейчас.

Я поспешил уйти. Вытер блеск с лица и, пошатываясь, поднялся на своё место, чтобы присоединиться к Кресс.

Она увидела меня и покраснела. Ты в порядке?

Да, да.

Но она знала.

Мы наблюдали за другими выступающими. То есть, она смотрела, а я пытался перевести дыхание.

На следующее утро наша фотография была во всех газетах и в Интернете.

Кто-то сообщил королевским корреспондентам, где мы сидели, и нас наконец-то раскрыли.

После почти двух лет тайного знакомства мы стали парой.

Странно, сказали мы, что это стало такой большой новостью. Нас уже фотографировали раньше, когда мы катались на лыжах в Вербье. Но эти фотографии выглядели по-другому, возможно, потому что она впервые была со мной на королевском мероприятии.