Запятнанная кровью ложь

Он вытаскивает меня за руки из ванной и бросает на кровать, мой халат распахивается, так как он был неплотно завязан. Оседлав меня, он держит мои руки над головой. Я даже не сопротивляюсь, я не дура. Я знаю, что никогда не смогу победить его, так что я просто поберегу свою энергию.

— В чем дело, принцесса? — Он касается моего носа своим, затем берет мою нижнюю губу между своими и мягко прикусывает. Я стону, и он пользуется случаем, чтобы просунуть язык мне в рот и проглотить мои звуки. — Ты боишься, что я не чувствую того же?

Я закрываю глаза, потому что слезы угрожают пролиться.

— Я знаю, что нет.

— Ты ошибаешься, Камилла, — рычит он. — Ya tak sil’no tebya lyublyu.

— Что это значит?

— Повтори это, solnyshko.

— Ya tak sil’no tebya lyublyu, — шепчу я с бьющимся в горле сердцем, и меня даже не смущает мое дерьмовое произношение. По какой-то причине это кажется важным.

Ник слезает с меня, больше не прижимая к полу. Скорее, он раздвигает мои ноги и встает между ними. Его нос опускается, чтобы прижаться к моему, его губы касаются моих собственных, и он говорит:

— Это значит: я так сильно люблю тебя.

— Ты серьезно? — Спрашиваю я шепотом, боясь, что если я спрошу громче, будет еще больнее, если он отвергнет меня.

— Да.

Я улыбаюсь, обхватываю ладонями его лицо и притягиваю к себе. Он прижимается губами к моим, сокращая расстояние между нами, и я тру своей киской о его джинсы.

— Трахни меня, Ник.

Он издает низкий и глубокий горловой стон, расстегивает джинсы, спускает их с ног и полностью раздвигает мои.

— Такая хорошенькая киска, — говорит он, уставившись на нее. — Я мог бы смотреть на тебя весь день, принцесса.

— Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня весь день, — отвечаю я с тоской в голосе. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня…

Ник хватает за бедра и закидывает мои ноги себе на плечи, затем входит в меня. Мы ахаем в унисон, а затем он стонет, угрожая заставить меня уже кончить. Слышать, как Ник стонет, для меня — самый эротичный опыт за всю мою жизнь, и моя цель — заставлять его делать это снова и снова. Я никогда не устану от этого.

Его пальцы вцепляются мне в волосы, и он откидывает мою голову назад, пока моя шея не оказывается под странным и неудобным углом. Затем он обхватывает свободной рукой мою шею и трахает меня.

Это как будто моя душа покинула мое тело, и в груди становится невозможно тесно от необходимости дышать. Удовольствие и давление тяжелеют у меня между ног, и его таз продолжает тереться о мой клитор с каждым сильным толчком. Этого достаточно, чтобы заставить меня извиваться и сводить с ума одновременно.

Я пытаюсь покачать головой, прихлопнуть ладонью и открыть рот в тщетной попытке вдохнуть, но он не отпускает. Через несколько секунд у меня по спине пробегает дрожь, пальцы на ногах подгибаются от удовольствия, рот открывается в крике, и все это в то время, как мое тело начинает сотрясаться от оргазма.

Даже сейчас он не отпускает мое горло. Он трахает меня, как я и просила, сильно и грубовато. В тот момент, когда он входит в меня, он делает это с закрытыми глазами, запрокинув голову назад. Мое зрение затуманивается, черно-белые точки окрашивают мой обзор, и как только моя голова склоняется набок, он отпускает меня.

Я задыхаюсь и кашляю, изо всех сил пытаясь глотнуть воздуха. И как только я снова начинаю нормально дышать, он встает с кровати. Я снова заворачиваюсь в халат и тоже встаю с кровати, направляясь в ванную со спермой между бедер, чтобы закончить приготовления. На этот раз он не идет за мной, а просто ждет меня в гостиной.

Час спустя мы сидим в баре, который иногда посещаем воскресными вечерами, и все мои друзья пялятся на нас с Ником так, словно у нас выросло три лишних головы. Здесь почти никого нет, так что достаточно тихо, чтобы сообщить им новости, но я думаю, они уже ошеломлены нашим совместным прибытием. Это и тот факт, что Ник держит меня за руку. Единственный человек, у которого не кружится голова, — это Аннабелла. Все остальные в замешательстве.

Прямо перед тем, как кто-либо успевает открыть рот, чтобы задать вопросы, Дмитрий и Илья заходят в бар и садятся за столик, где сидит Энни. Это неловко для всех, включая ее саму, которой, похоже, неловко рядом с Дмитрием. Его раздраженное выражение лица, кажется, направлено на Илью и Энни, которые перешептываются между собой с улыбками на лицах. Мы с Ником проскальзываем в кабинку вслед за ними, она круглая в форме буквы U и очень просторная. В ней могут разместиться около десяти человек, что буквально идеально для нас. Но, по-видимому, это все, и больше никто не придет.

— Что происходит, Кэм? — Спрашивает Калипсо, ее голубые глаза быстро переходят с Ника на меня. — Почему они здесь?

Она имеет в виду всех русских мужчин за нашим столом, и я не упускаю из виду вспышку страха в ее глазах. Бьюсь об заклад, это сбивает с толку, особенно потому, что Аннабелла — единственная, кто знал о моей связи с ними. Она знала все это время.

С тех пор, как мы были подростками.