Запиханка из всего

На галерее нашелся знаток истории:

– Желаю вам доброго полета!

Глава 8

Полет прошел быстро, Змей толком его не запомнил. Немец перехитрил сам себя, закрутив ему капсулу до предела выносливости – а все примеры в учебнике именно на предельные значения, чтобы курсант хорошо запомнил, за какой циферкой притаилась бабушка с косой. И вот, как только акселерометр показал знакомую циферку, Змей без единой мысли дал вычитанный из книжки обратный импульс и остановил вращение буквально “в один пых”, на галерее даже зааплодировали. Дальше пришлось повозиться с маяком: его длина волны ионосферу не пробивала, и построить маневр заранее не удалось. Пришлось падать примерно в центр зоны, еще раз выравниваться уже там – но маяк Змея заняла “двадцать четвертая” капсула, так что пришлось наспех доворачивать на чей-то еще сигнал – после полета Змей узнал, что маяк принадлежал “девятке”, вошедшей в атмосферу слишком далеко. Скользить через весь посадочный район “девятке” пришлось бы на пределе, так что ее пилот выбрал синицу в руке и не прогадал. А на бесхозный маяк удачно приземлился Змей.

В первый миг ему показалось, что приземлился он все-таки на Марс! Рыжая пустыня, ледяная ночь, ветер как доской по плечам; влажность воздуха меньше пяти процентов, зато температура целых тридцать шесть градусов.

Минус тридцать шесть!

Над горизонтом полярное сияние – и только по нему Змей сообразил, что находится в Сухих Долинах, в Антарктиде. Тут испытывались марсоходы, в сети часто мелькали фотографии: машинки на фоне переливающегося в пол-неба зеленого полотенца полярного сияния. И ветра здешние не стихают последние два миллиона лет, порой разгоняясь до трехсот километров за час. Не то, что пингвина – если белого медведя завезти, и то сдует в пролив Мак-Мердо. Выдувается вся влага: ни росинки, ни снежиночки. Чудное место долина Тейлора, филиал Марса на Земле.

Тренировочная база Проекта находилась в соседней долине Райт. Если бы даже Змей узнал, что Винни аккурат сегодня, под соковыжималкой катабатического ветра, учится там ставить купольную палатку – все равно не одолел бы полсотни километров через ледяной хребет.

Змею палатку ставить не требовалось. Он только вытянул растяжки, заякорил капсулу и включил передатчик, на сигнал которого с неба упал черный громадный огурец гиперзвукового катера. Погасил скорость, подняв песчаную бурю; Змей не видел дальнейшей посадки. Просто пыль опала, и вокруг выросли синие скафандры, наплечники в пятнышках “тре крунур”, вытянулись – Змей повторил движение. Тогда крайний правый козырнул, и динамики скафандра синхронно рявкнули в оба уха:

– Поздравляю, курсант!

* * *

– Курсант, значит?

– Ну, – Змей держит в правой нож, в левой вилку, пытаясь изобразить культурного человека и отпилить кусок сардельки. Шкурка! Нож полосует фарфоровое блюдечко с яростью казака, полосующего шашкой чеченца – но чертова шкурка держится, как истинный джигит.

– В отпуске, получается?

Змей вздыхает. Понятно, что папе и маме загорелось хоть чем-то утереть нос родне и знакомым. Поступление кровиночки в престижнейшее училище давало железобетонный повод. Но и родичи-знакомые не лаптем щи хлебали.

Вот за столом направо папин друг по институту, дядя Витя. Вообще-то дядя Витя программист, обитает за границей, зашибает большие тысячи – а потому раньше папа его не приглашал. “Хвастаться нечем, жаловаться неохота” – Змей с такой постановкой вопроса соглашался. Но стоило ему поступить, и явился дядя Витя. С дочкой – симпатичной зеленоглазой брюнеткой… Света, кажется. Света шипит и дуется, потому как вот, напротив же, мамина дальняя родственница, тетя Таня, с племянницей:

– Ой, вы же не глядите, что Софочка племянница. Седьмая вода на киселе, даже римская церковь такие браки разрешает…

Мама на радостях и стол накрыла с вилками-ножами, как в учебнике по этикету. И обе девочки, выставленные родителями на ринг, довольно умело крутят столовыми приборами. Черт с ним, с парнем – но уступить этой наглой курице через стол? И вот Софочка вздыхает, возводит черные глазки к небу: что с них возьмешь, с предков! – не забывая стрелять взорами в главный предмет.

Главный предмет ежится. Небось, как папа сидел на инженерской зарплате, в гости никого трактором затянуть не получалось!

Но попробуй вслух скажи: смертная вражда до гробовой доски. Так что Змей решительным движением добивает сардельку и улыбается, насколько получилось:

– У меня приглашение на шестое июля. Вот, – обернувшись, парень снимает с полки красивое свидетельство, истекающие золотом и фотопечатью билеты AriOrbitaL. Хотя главное тут – запись в базе данных, а бумаги с голограммами такой же форс, как и доставка Змея домой на том самом гиперзвуковом катере училища. Сажать черный трехсоттоник пришлось аж в Зябровке, где с незапамятных времен сохранилась полоса под реактивные четырехмоторные бомбардировщики.

– На июль? Но сейчас еще октябрь, – Света изображает сладкую дурочку. Без трех лет клубной закалки Змей бы слюной изошел. А так ласково и равнодушно улыбается в ответ: