Записки. 1917–1955

Русские уроки вообще в то время давали многие, и желающих брать их было тоже много. Давала их уже несколько лет и Марина, у которой теперь явилась мысль написать учебник русского языка для португальцев. Она эту мысль и привела в исполнение, но издать эту книгу ей удалось не сразу. Договор об издании она заключила с известной книгоиздательской фирмой «Глобо» из Порт-Аллегри, но сперва затянулось печатание, ибо было мало русского шрифта, а получать его из-за границы в то время из-за войны было невозможно. Поэтому пришлось печатать текст по частям, разбирая набор по отпечатанию одной части, чтобы шрифт использовать для следующей; кроме того надо было ставить ударения на русских словах, делая это от руки, и только после этого воспроизводить окончательный текст фотографическим способом. Когда все было готово, в 1946 г., отношение к коммунизму и косвенно ко всему русскому стало уже меняться, и владелец «Глобо», наученный горьким опытом, обратился к своему «амиго» (другу) министру юстиции, чтобы обеспечить себя от конфискации книги после выпуска ее в свет. Хотя по конституции здесь существует свобода печати, однако, это не обозначает еще, что она существует и в действительности. Ответ от министра был получен очень не скоро: грамматика была пропущена за исключением одной страницы — текста нового советского гимна, помещенного в приложениях. В результате учебник вышел только в 1948 г., когда интерес ко всему русскому уменьшился, и издательство воспользовалось этим, чтобы уменьшать тираж книги с 3000 экземпляров, оговоренных в договоре, до 1500. Еще до подписания этого договора я советовал Марине настоять на включении в него срока, в который книга должна быть выпущена в обращение, но издательство от этого отказалось. Теперь же оно прибегло к маленькому шантажу; если бы Марина не согласилась на уменьшение выпускаемых экземпляров, то выпуск книги был бы вновь отсрочен; это уменьшение обозначало для нее и уменьшение гонорара на 50 %, но пришлось на него согласиться. На учебник мне пришлось слышать критику от других преподавателей русского языка, что он хорош для интеллигентных учеников, но труден для большинства бразильянцев, не обладающих особенным развитием. Правильно ли это, судить я не берусь.

Курс лекций, который предложили прочитать мне, прошел благополучно. Всего прочитал я их 15, причем нормально их собиралось слушать человек 50, что уже считалось большим успехом; только на вступительной лекции было около 200 человек. По европейским понятием это очень немного, но здесь мне пришлось прочитать статью профессора Сильвестра Буено, жаловавшегося, что на лекции о португальском языке никто не приходит, а на другие собираются толпы; я не был прямо назван, но по всему тексту фраза относилась ко мне. Конечно, можно спросить, составляют ли 20 или даже 200 человек толпу? Надо еще отметить, что среди моих слушателей молодежи, на которую рассчитывало «gremio»[121], почти не было (повторилось то же, что я наблюдал уже в Каннах).

Устройство лекций, кроме их подготовки (так как я читал их по-португальски, то мне пришлось их писать, а не говорить по конспекту), потребовало от меня и хлопот по устройству их, подысканию помещений (большинство их я прочитал в аудитории Муниципальной Библиотеки) и так далее. Студенты, которым принадлежала инициатива этого курса, быстро к нему охладели и очень мало мне помогали, если не считать, что они рассылали в газеты оповещения о лекциях.

По существу моих лекций скажу что новых слов я в них не сказал, да и не мог сказать, не имея для этого материала. Будучи вообще эволюционистом, а не революционером, я во всех их проводил мысль, что скачков русская культура не делала и что ее настоящее объясняется ее прошлым. Читал я по одной лекции в неделю, так что они растянулись почти на 4 месяца.

Большой успех имела в это же время лекция Ватагина об атомной энергии, прочитанная им после взрыва атомных бомб в Японии. Несмотря на ее несколько специальный характер, аудитория Муниципальной Библиотеки была переполнена и вся обстановка была очень торжественна.