Записки. 1917–1955

11-го октября [1950] состоялась свадьба Тутуни[143] в одной из больших католических церквей города. И он, и семья Маргариты безразличны к религии, но церковный брак полагается совершать здесь во всех семьях «comme il faut»[144], и они тоже не пошли против этого обыкновения. Брак совершился в самой церкви, а не в притворе и обязательства крестить детей в католицизм молодые не подписали. В церкви все было нарядно и торжественно; тут же были поздравления, после чего родители Маргариты устроили прием родных и близких в Швейцарском Клубе, более, чем на 200 человек. Из наших знакомых на нем была только часть, остальных же мы пригласили к себе через месяц, когда молодые вернулись после своей «lune de miel»[145] и более или менее устроились. Провели они свой медовый месяц в Рио и его окрестностях, улетев туда еще с приема в клубе. Поселились они в нашем доме в двух ком натах Малинки, которая переехала в комнату Тутуни. Меблировали они их по своему вкусу, в общем, очень мило. В январе купили они себе небольшой автомобильчик «Англия», на котором, кроме постоянных поездок по городу, совершили и ряд более дальних прогулок по стране. За этот год мы и свыклись с Маргаритой, и полюбили ее: она, в общем, типичная бразильянка, очень живая и экспансивная, легко переходящая от смеха к слезам, мягкая и добрая; с одной стороны она рассудительна и расчетлива, но подчас и легкомысленна. Несомненно, она очень малообразованна и мало чем, кроме повседневных вопросов, интересуется, но в практической жизни разбирается хорошо. С Тутуней они живут дружно, и если у них и бывали мимолетные нелады, то не по ее вине, ибо даже в отношениях с ней не раз проявлялся его нелегкий характер.

Когда Малинка стала работать в Новексе, то мы узнали, что недавно перед тем приехавшая в Бразилию теща работавшего в «Новексе» инженера Попова около 1902 гг. давала моим младшим сестрам уроки немецкого языка. Мы тогда пригласили к себе завтракать и всю семью Поповых и другого инженера. Позднее сами обедали у них в районе Байро до Лимон, где они купили участок земли и построили себе на нем, в значительной части своими собственными руками, небольшой домик. Приятно было поговорить со старушкой (мы с Катей ее не знали) о моих и о Василеостровском доме.

Уже давно в «Сосиедаде Филантропика Паулиста» шли разговоры о покупке дома для приюта стариков, но денег на это было слишком мало. Однако, еще в первой половине 1950 г. Малинку попросили написать письмо А. П. Разгуляеву, работавшему в Бразилии уже давно и за последние годы составившему себе крупное состояние на кофейных плантациях в Паране. Малинка просила его купить дом для приюта; отозвался он не сразу, но зато ответ был положительный, и в первой половине 1951 г. после довольно долгих поисков дом и был Разгуляевым куплен. Несомненно он был невелик — больше 10 стариков поместить в нем невозможно. Однако, Разгуляев заявил, что, если дело разовьется, то он купит для приюта другой, более поместительный дом. Сейчас в доме 6 стариков, но есть еще несколько других кандидатов; идет дело пока благополучно, но поступлений только-только хватает на настоящий комплект призреваемых, а главное — все держится на Аркадии Селянинове и особенно на Малинке, и невольно задаешься вопросом, что станет с приютом, когда она уедет из Сан-Пауло. Пока что приют идет хорошо, на всех производит самое благоприятное впечатление, довольны им и старики, чему очень содействует и удачная заведующая, которую нашли в числе Д.П, Не знаю точно когда, кажется в январе 1951 г. исчез из Вилла Зелина некий доктор Попов, старик из числа Д.П., а через неделю его труп нашли в уже разложившемся состоянии около Жундиаи. Жена его получила из этого города письмо от него, что он кончает самоубийством. Попова я не только не знал, но даже не слыхал о нем до того, что о его смерти появились заметки в газетах. В Вилла Зелина, где настроение среди Д.П., вообще очень нервное, смерть Попова вызвала большое волнение, сряду в среде его знакомых стали говорить, что он убит коммунистами. Посыпались доносы в полицию, которая со рвением принялась за их проверку. Не буду приводить того, что мне по этому делу рассказывали: у меня создалось впечатление, что никаких сколько-нибудь серьезных данных, чтобы считать, что Попов был убит, установлено не было. Однако по одному из доносов был арестован один из священников русской церкви отец Валентин. Произвели у него обыск, продержали несколько дней, ничего против него не обнаружили и освободили. По-видимому, единственной его виной было, что он как-то перед тем не одобрил в частном разговоре погромной проповеди, произнесенной в церкви другим священником, тоже из числа Д.П.