Записки археографа

– историю партии, разработка которой – монополия партийного руководства (но ни в коем случае не прежних партийных вождей – Л. Троцкого, А. Шляпникова, Н. Бухарина, Г. Зиновьева и др.!). Именно действующее партийное руководство (Сталин, позже – Хрущёв, Брежнев, Горбачёв и подчинённый им идеологический аппарат) ставило своей целью «дать партии единое руководство по истории партии, руководство, представляющее официальное, проверенное ЦК ВКП (б) толкование основных вопросов истории ВКП (б) и марксизма-ленинизма, не допускающее никаких произвольных толкований. Изданием «Курса истории ВКП (б)»… кладется конец произволу и неразберихе в изложении истории партии, обилию различных точек зрения и произвольных толкований важнейших вопросов партийной теории и истории партии»[1105];

– так называемую «гражданскую историю», где споры допускались ввиду технической невозможности «дать… единое руководство по истории» всех стран и всех народов, не исключая и Россию с её тысячелетней историей, где дискуссии были неизбежны уже вследствие неизученности многих вопросов прошлого, а профессиональный арсенал историка сохранялся как необходимое условие самой деятельности. Впрочем, и гражданская история оказывалась под партийным присмотром.

Дискуссия о переходе к феодализму. В отечественной историографии уже традиционно и совершенно справедливо указывается на особую роль дискуссии о переходе к феодализму в Древней Руси в становлении марксистской концепции истории СССР[1106]. Как отметил А. Н. Сахаров, «стремление к безусловному делению общественного развития на формационные этапы, кроме научных задач, преследовало определенные идеологические цели – доказать, что общественное развитие неумолимо двигалось к пролетарской революции, к Октябрю»[1107].

К концу 20-х гг. в официальном обществоведении не было единообразия в понимании закономерностей всемирно-исторического процесса. В «Программе по основным вопросам марксизма» В. В. Адоратского в качестве критерия были выделены несколько уровней развития производительных сил – «первобытный коммунизм, земледельческая община, феодальные отношения, общество мелких товаропроизводителей, рабский строй древности, торговый капитал и крепостнический строй, промышленный капитализм; финансовый капитал, империализм; крах капитализма и переходный период к коммунизму; коммунистический строй будущего»[1108]. И. П. Разумовский выделял доклассовое общество, первобытный коммунизм; низшие формы антагонистических обществ (восточные деспотии, рабовладельческие общества, средневековый феодализм), высшие формы антагонистических обществ (капиталистический строй); коммунистическое общество[1109]. Были и другие попытки периодизации исторического процесса.

Напомним, что эта дискуссия была спровоцирована книгой Д. М. Петрушевского и его трактовкой феодального строя.

В 1929 г. в Институте красной профессуры и в Обществе историков-марксистов прошло обсуждение книги С. М. Дубровского «К вопросу о сущности «азиатского способа производства», феодализма, крепостничества и торгового капитала». Дубровский попытался противопоставить взгляду Петрушевского на феодализм как политико-правовую конструкцию – положение о феодализме как особой форме производственных отношений.

Он же утверждал универсальный характер общественно-экономических формаций. По его мнению, феодализм и крепостничество были особыми формами производственных отношений[1110].

Однако тогда дискуссия оборвалась, по крайней мере, по двум причинам.

Во-первых, в 1929 г. была переиздана статья Ленина «Государство и революция», до этого практически неизвестная. В этой статье, рождённой накануне Октябрьской революции и посвящённой, по преимуществу, теоретическим вопросам перехода от капитализма к коммунизму, содержалось положение, что «не только древнее и феодальное государства были органами эксплуатации рабов и крепостных, но и современное представительное государство есть орудие эксплуатации наемного труда капиталом». Это ленинское положение, в свою очередь, стало приобретать характер методологического указания и становилось аргументом против теоретических построений Покровского.

Во-вторых, в условиях кризиса «школы Покровского» сам Дубровский был подвергнут в Обществе историков-марксистов резкой критике как оппортунист, переоценивавший «историческую устойчивость мелкого производителя» [1111].

Дискуссия возобновилась в 1930 г.[1112] Примечательно участие в прениях дискуссии Б. Д. Грекова – ученика Д. М. Петрушевского по Варшавскому университету, к тому времени сотрудника Археографической комиссии, руководимой в недавнем прошлом академиком Платоновым, автора ряда исследований по социально-экономической жизни древнего Новгорода[1113], древнейших этапов истории Древней Руси.