Записки бродячего врача

Вот врач, только что окончивший университет, приезжает на дровнях в относительно недалекую, всего пятьдесят верст от железной дороги, деревню и начинает спасать жизни направо и налево. Трахеотомии, ампутации… и все так успешно… Старые заскорузлосердые фельдшера проливают скупые слезы просто рекой… Читаешь – оторваться не можешь.

Но ничто так не скрашивает многотрудного существования врача, как вид и обсуждение чужих ошибок.

Особое удовольствие приносит работа патологоанатома, когда чужие ошибки видишь каждый день. Поэтому патологоанатомы славятся своим незлобивым характером. Но и простым терапевтам или хирургам тоже этой радости перепадает.

Представители смежных специальностей являются законной добычей.

Старинная хохма о том, что такое исследование с двойным слепым контролем (это когда два ортопеда смотрят на электрокардиограмму), родилась в терапевтическом отделении.

Не менее старый афоризм о том, что терапевты много знают, но мало могут, а вот хирурги знают мало, а могут как раз много, происходит из хирургической дежурки.

Ну и повседневное обсуждение того, как эти козлы хирурги пропустили абсцесс в брюхе (а вот мы его нашли почти сразу), а эти козлы терапевты неделю лечили пневмонию, а у больного оказался калькулезный холецистит, который надо было резать…

Узкие специалисты доставляют удовольствие врачам общего профиля (генералистам) неспособностью сделать даже простые вещи за пределами своей компетенции (кардиолог не может грамотно назначить инсулин), а генералисты в свою очередь радуют специалистов непониманием хоть и специальных, но достаточно элементарных вещей (терапевт не замечает такого очевидного зубца J на электрокардиограмме).

Жизнь врача все-таки не лишена своих маленьких радостей. Не будем омрачать ее мыслями о собственных ошибках.

Каллиграфия

Once upon a time…

Давно уже тому назад в одной далекой стране некая старушка попала в больницу из-за серьезного сердечного заболевания. Ну, отек легких ей вылечили, она стала поправляться, и незадолго до выписки младший доктор назначил ей сердечное лекарство под названием Tram-pam-pin. Было это еще до введения электронных историй болезни (которые все сейчас ругают). Писал доктор, согласно докторскому обыкновению, как курица лапой, и медсестра, просматривая назначения, прочла название лекарства как Tram-pam-pol (средство от диабета), тем более что дозы были такие же.

Обычно медсестры любят макать докторов носом в лужу, но тут что-то не сработало, и старушку, у которой никакого диабета не было, стали кормить трам-пам-полом. Еще через день ее отправили домой, и тот самый доктор, умный, внимательный и очень грамотный мальчик, вконец задолбанный недосыпом и бесконечными дежурствами, переписывая лекарства из медсестринской карты в выписные инструкции, тоже не врубился и выдал рецепт на Tram-pam-pol…

Лирическое отступление про врачебный почерк

Врачебный почерк со всей его уродливостью – явление транскультурное и вневременное.

В 1982 году мы, несколько врачей в маленькой больнице под Баку, пытались прочесть недельной давности запись своего коллеги, но тщетно. В конце концов мы обратились к самому автору, но и он потерпел позорное фиаско. За мной самим тянется длинный хвост криптограмм на русском, иврите и английском.

Компьютеризация не ликвидировала эту проблему, а лишь заменила другой. Если раньше врач самостоятельно создавал полностью относящуюся к делу, но не поддающуюся расшифровке запись строк в пятнадцать, то теперь компьютерная система поддержки выбрасывает семь страниц легко читаемого текста, где девяносто восемь процентов посвящено подстиланию соломки на случай чего, а попытки разрыть эту навозную кучу в поисках жемчужного зерна приводят лишь к обострению ощущения краткотечности жизни (vita brevis, ars longa) и тщеты бытия вообще. Так что в результате все равно швыряешь компьютер об стенку и звонишь коллеге с просьбой рассказать своими словами…

…Дома старушка ревностно принимала лекарства, выписанные умными докторами; вскоре сахар в крови таки упал, ее привезли обратно в приемное, опять спасли и положили к нам в отделение. Старушка лежит на койке, довольная полученным лечением, младший доктор рвет на себе волосы и думает о смене карьеры, а родственники больной рыщут по госпиталю и громогласно жаждут крови (с полным на то правом, заметьте себе). Заместитель заведующего отделением, известный своей страстью к провозглашению непреложных истин, уже начинает сотрясать воздух сентенциями о дальнейшем улучшении медицинского обслуживания, о недопустимости и суровой ответственности, но ничего сам не делает.

И тут меня вызывает сам заведующий отделением профессор Ф.