Записки «черного полковника»

Все они чинно сидели в беседке, на лавках, прибитых к стенкам деревянного шатрового сооружения, посредине которого был стол, накрытый клеенкой и уставленный тарелками с холодными мясными и рыбными нарезками, заваленный зеленью: пучками лука, редиской, у которой срезаны хвостики и ботва, огурцами со своей грядки, свежими и малосольными, и помидорами, к сожалению хозяйки, из соседнего тепличного комбината.

Невдалеке от беседки возле железных дачных качелей стоит нестандартный стол для тенниса. Два подростка в разноцветных майках и шортах перебрасывают жесткими ракетками белый шарик. Подросткам лет по десять. Рядом мальчишка лет шести – семи считает количество перебросок. Он постоянно сбивается и начинает считать сначала.

Маленького мальчишку зовут Алеська – это младший сын Макаревича. Старший же – Федька играет в теннис с сыном Корбалевича Антоном.

– Раз, два, три, – произносит Алеська, но тут до него доходит, что на счет Федька с Антоном поставили его для того, чтобы он не мешал им.

Он прекращает считать и начинает дуться.

– Считай, считай, – говорит ему старший брат.

Ну, уж дудки! Малой демонстративно надувает губы и идет к беседке, где говорит матери:

– А чё они…

Фраза не закончена, но мать понимает, в чем дело.

– Федя, – говорит она старшему сыну, – отдай ракетку Алесю.

Федька внешне покорно протягивает младшему ракетку, садится на качели и начинает раскачиваться.

Антону нет интереса играть с Алеськой, но он понимает правила игры, которые установлены взрослыми, и некоторое время перекидывает шарик. Затем бросает ракетку на стол и присоединяется к Федьке.

Снова раздается голос Алеськи:

– Мама, а чё они…

– Иди сюда, – говорит ему мать. – Видишь, они уже большие и им неинтересно с тобой.

Предложение матери перейти в беседку, где взрослые говорят о своих делах, гораздо интереснее, чем безуспешные попытки влезть в компанию подростков. И самый младший Макаревич идет к матери в беседку, садится рядом и на какое-то время забывает свои обиды, слушая дядю Леню и мать, которая недавно посетила тепличный комбинат и увидела, как там выращивают помидоры.

– Там стерильность полная, – говорит она Корбалевичу и Серебрякову. – С одной стороны оранжереи кусты помидоров размерами с двухэтажный дом, а с другой – железные цистерны, похожие на те, что бывают на нефтебазах. В этих цистернах сплошная химия и ни крупинки земли. Так что же вы хотите, чтобы там выросло? Вот они и растут, калиброванные, чистые, но не живые.

– Все, готово! – кричит хозяин и несет охапку шампуров в беседку.

Мать тут же снимает с нескольких шампуров кусочки мяса, кладет на них лук и хлеб и дает в руки Алеське. Тот, понимая свою миссию, идет к старшим ребятишкам не только в качестве посла мира, но и с дарами. Мать устанавливает блюдо на табуретке рядом с качелями, дает установку старшим «не обижать Алеся» и возвращается в беседку.

Тут происходит некоторая заминка, потому что хозяин достал к мясу запотевшую бутылку «Абсолюта», а жена настаивает на сухом красном вине. В конце концов соглашаются пить то, что каждому нравится, звучит тост: «Кто под мясо не пьет, тот красиво не живет», – и беседа возобновляется.

После выпитого и мяса начинается обсуждение глобальных проблем.

Говорят о том, что, несмотря на «самостийное» существование, Беларусь по-прежнему связана с Россией. И как прекрасно было, когда мы имели маленькие зарплаты, но и не давали расти ценам. Однако в России грянул дефолт, который почему-то и для Беларуси вылез боком.

Наступил вечер. Тени стали длиннее, подул прохладный ветерок, и Серебряков засобирался домой. А так как вызвать такси можно было только от сторожки у въезда в дачный кооператив, он направился туда, а Корбалевич пошел его провожать.

Они шли между дачных строений по узкой дороге, по которой могли проехать только «Лады, да «Нивы», но никак не «хаммеры», потому что строился кооператив в советские времена и не был рассчитан на постперестроечные масштабы.

Если с Макаревичем Корбалевича связывали двадцать три года дружбы с времен учебы в институте, то Серебрякова Корбалевич знал всего два месяца, точнее – шестьдесят один день. Ровно столько дней назад Корбалевич принес издателю некую рукопись и попросил дать ей оценку.

У Серебрякова до чтения «все не доходили руки», хотя Корбалевич мог поклясться, что не только издатели, но и не издатели не читают тексты руками.

Но вот Серебряков позвонил и предложил встретиться. Корбалевич сказал ему, что вот так просто встречаться – скучно.

– Давайте съездим на дачу к моему другу в Боровляны, – предложил он, – отдохнем и там все обсудим.

Издатель согласился, и это вселило в Корбалевича надежду.

Однако за полдня пребывания на даче у них не было ни минуты свободного времени, чтобы поговорить о рукописи. Сверхэнергичный Макаревич догадался, что друг привел издателя на дачу неслучайно, и старался сделать все, чтобы тот остался доволен, то есть был сыт, пьян и с носом в табаке.

И вот теперь они шли по дороге к выходу из дачного кооператива.