Записки еврея

Въ новой сфер? моей д?ятельности, я попалъ въ такое еврейское образованное общество, существованія котораго я прежде и не подозр?валъ. Я столкнулся также со многими личностями, которыя, въ давнопрошедшія времена, витали такъ высоко надо мною. Боже мой, какія крупныя перем?ны! Я во очію вид?лъ эти перем?ны, но никакъ разр?шить не могъ: поднялся ли я самъ къ этомъ личностямъ, или они опустились до меня? Изм?нились ли характеры этихъ людей, или изм?нился я самъ и смотрю на нихъ другими глазами? Посл?днее было в?роятн?е. Въ д?тств? и юности, униженный и оскорбленный, я смотр?лъ на сравнительно счастливыхъ людей, какъ голодающій, приниженный нищій смотритъ на пресыщеннаго богача-сибарита, теперь-же я самъ былъ сытъ и сыто смотр?лъ на людей и міръ.

Я до сихъ поръ живо помню страшную борьбу, происходившую во мн? по случаю одного визита. Къ лучшему еврейскому бонтонному обществу, въ той м?стности, гд? я жилъ, въ лучшіе дни моего прозябанія, принадлежали и занимали видное м?сто: мой смертельный врагъ съ д?тства, кабачный принцъ и его очаровавшая меня н?когда супруга. Не сд?лать имъ визита было-бы верхомъ нев?жливости съ моей стороны, но сд?лать его было выше моихъ силъ. При одной мысли объ этомъ, въ голов? поднимались непривлекательныя картины изъ моего отрочества, живо припоминались унизительныя сцены, въ которыхъ я игралъ такую жалкую роль предъ юношей счастливцемъ; поднималась вся желчь, вся зависть давно прошедшихъ временъ душила меня. Я, наконецъ, пересилилъ себя и сд?лалъ этотъ роковой визитъ, съ затаенной злобой въ сердц?. Но каково было мое удивленіе, когда вм?сто чванливаго, надменнаго и злого челов?ка, я въ бывшемъ моемъ враг? нашелъ челов?ка необыкновенно добраго, простого, безъ особенныхъ претензій, любезнаго и гостепріимнаго. Уродливое воспитаніе, полученное имъ въ д?тств?, повредило только одному ему и горько отразилось на его незавидной жизни. Смотря на него, я часто задавался вопросомъ: его-ли переработала жизнь или меня самого?

Но миніатюрное мнимое счастьице мое не осл?пляло меня. Я сознавалъ его случайность, скоротечность, сознавалъ трудность, многосложность моихъ обязанностей относительно д?тей и роднихъ, льнувшихъ ко мн? по еврейскому обычаю, какъ къ челов?ку, которому Богъ посылаетъ не для него одного, а и для блага другихъ. Въ будущее я не слишкомъ в?рилъ. Я р?шился, не откладывая, ввести ту реформу въ моей семейной жизни, о которой мечталъ во дни печальнаго прошлаго. Запов?дь библейскую: «плодитесь я множитесь», я выполнилъ въ двойной пропорціи[87]. Д?тямъ моимъ я твердо р?шился дать такое образованіе, которое обезпечило бы ихъ въ нравственномъ и матеріальномъ отношеніяхъ. Не над?ясь на шаткое будущее, я вознам?рился ввести въ мое хозяйство разумную экономію, откладывать кое-что на черный день. Я былъ еще очень молодъ, но на жизнь научился уже смотр?ть трезвыми, недов?рчивыми глазами старика. Для достиженія этихъ ц?лей, какъ и для того, чтобы избавиться отъ нравственной пытки, которой я подвергался, живя неразлучно съ женою, чтобы не красн?ть изъ за нея на каждомъ шагу въ обществ?, куда, по моему положенію, я долженъ былъ-бы ее ввести, я положилъ жить съ ней врозь и поселить ее съ недозр?вшими еще для пом?щенія въ учебныя заведенія д?тьми, въ маленькомъ город?, въ сред? ея родни, гд? ей жилось-бы и привольно и весело по ея понятіямъ. Сколько грязныхъ сценъ перенесъ я, пока достигъ этой ц?ли, — трудно себ? вообразить; но я поставилъ на своемъ. Удивительная вещь! не живя съ противной мн? женщиной подъ одной кровлей, не подвергаясь ежеминутно семейнымъ, грубымъ непріятностямъ, не наталкиваясь каждый день на ея дикій, фанатическій образъ мыслей, я начиналъ уважать мать моихъ д?тей, женщину, д?лившую со мною житейское горе, и старался отыскивать для нея какія-то искусственныя оправданія. Мн? уже на мысль не приходило, какъ въ былыя времена, совершенно избавиться отъ нея, развестись съ нею, а т?мъ бол?е, вступить въ новый бракъ. Co-временемъ однако-жь, зародившееся во мн? чувство уваженія къ ней начало улетучиваться, благодаря ея назойливости и в?чнымъ претензіямъ, выражавшимся въ грязной форм? и въ самыхъ вульгарныхъ выраженіяхъ, пересыпанныхъ руганью и бранью.

— Скажи на милость, какую жизнь ведешь ты со мною? начинала жена, при р?дкихъ моихъ прі?здахъ, сопровождая каждое слово драчливой ухваткой.

— Самую мирную и ц?лесообразную жизнь, пытался я отд?латься общими словами.

— Ты мн? д?лаешь визиты какъ любовниц? какой-нибудь?

— Въ этомъ отношеніи ты уже совс?мъ ошибаешься. Я прі?зжаю нав?стить д?тей и мать моихъ д?тей, къ которой я питаю должное уваженіе, и которую желалъ-бы вид?ть въ будущемъ совершенно счастливою.

— Счастливою! ч?мъ это ты собираешься осчастливить меня?

— Т?мъ, что мы взростимъ и воспитаемъ нашихъ д?тей, припасемъ что-нибудь на будущее. Я избавленъ буду отъ необходимости служить и быть въ зависимости отъ другихъ. На старости л?тъ…

— Я знать не хочу твоихъ глупостей. Я жить хочу, какъ прочіе евреи живутъ.