Записки еврея

Въ первые годы своего безконечнаго странствованія (а началъ онъ это странствованіе въ молодые годы) чудакъ этотъ рекомендовался безъ церемоніи, прямо «попрошайкой» (мекаблъ). Костюмъ его вполн? соотв?тствовалъ этому титулу. Вскор? однакожь всякая рекомендація сд?лалась для него совершенно излишнею. Раби Шая пріобр?лъ такую популярность во вс?хъ м?стахъ, гд? евреямъ жительство дозволяется, что его знали, какъ говорится, и старъ и младъ. Раби Шая см?шилъ своими выходками, остротами и эпиграммами богачей, ут?шалъ б?дняковъ, проводилъ безсонныя ночи, съ веселой п?сенкой на улыбающихся устахъ, у грязнаго одра безпомощнаго страдальца, плясалъ на устраиваемыхъ имъ самимъ свадьбахъ полунищихъ, въ качеств? посаженнаго отца, пилъ на родинахъ въ роли крестнаго отца. В?чно веселый, бодрый, подвижной, онъ обивалъ пороги еврейской знати, терся въ роскошныхъ переднихъ, стоически сносилъ дерзость и толчки прислуги, но всегда добивался подачки. Этими подачками онъ самъ пользовался на столько, чтобы не умереть съ голода и холода, остальное-же все раздавалъ б?дной, неимущей братіи. Кормилъ голодающихъ, воспитывалъ круглыхъ сиротокъ, выдавалъ замужъ б?дныхъ вдовъ и д?вицъ. Раби Шая ласково, съ р?дкимъ ум?ньемъ и тактомъ, выжималъ богатыхъ, чтобы поддерживать б?дныхъ. Въ этомъ заключалась вся задача его многотрудной жизни. Еврейская аристократія смотр?ла, на него, какъ на забавнаго шута, а еврейская масса благогов?ла предъ нимъ, какъ предъ своимъ апостоломъ.

— Что за странную жизнь ведете вы, Раби Шая? спрашивали его разсудительные евреи.

— Любезные братья, отв?чалъ онъ улыбаясь: — моя жизнь загублена съ самаго д?тства. Я сказалъ себ?: ч?мъ чинить собственную жизнь, дай-ка лучше буду чинить чужую. У меня погибаетъ одна только жизнь, а кругомъ меня гибнутъ тысячи жизней. Что важн?е?

— На вашемъ м?ст?, мы скор?е чинили-бы собственную жизнь, ч?мъ чужую.

— Да. Но вы, друзья мои, не знаете, что въ чиненномъ башмак? далеко не уйдешь; онъ только жметъ и третъ ступню.

Но ч?мъ именно была испорчена его жизнь, раби Шая никому не объяснялъ. На подобнаго рода вопросы онъ всегда отв?чалъ уклончиво, отшучиваясь по своему.

Вскор?, однакожь, быстро распространившійся анекдотъ изъ жизни Раби Шая открылъ вс?мъ глаза. Раби Шая им?лъ жену и взрослаго уже сына. Но онъ о своей семь? почти не заботился, зная, что пронырливая его жена, перебивающаяся мелкою торговлею, можетъ обойтись и безъ постороней помощи. Аккуратно разъ въ годъ, Раби Шая пос?щалъ семью ко дню великаго праздника пасхи, чтобы[90] возс?сть на престолъ, какъ онъ, см?ясь, выражался. Всякій разъ, при появленіи бродяжничающаго супруга, жена встр?чала гостя крикомъ, бранью, толчками. Но импровизированный король, не смущаясь такими пустяками, преспокойно усаживался на свой престолъ и удерживалъ за собою позицію до конца праздника, по прошествіи котораго опять исчезалъ на ц?лый годъ.

Однажды, жена раби Шая, уставшая браниться, попыталась вод?йствовать на кр?пколобаго мужа путемъ ласки.

— Что ты о себ? думаешь, Шая? Образумься, подумай о своемъ сын?. Онъ уже взрослый неучъ. Его бы, по крайней м?р?, женить нужно.

— Ну, женить мы его еще усп?емъ, а пристроить его, дать ему какую нибудь прибыльную профессію не м?шало-бы.

— Какую-же профессію ты думаешь ему дать? Онъ в?дь глупъ, ничего не смыслитъ.

— Это ничего. Если Богъ смилуется надо мною гр?шнымъ, то я изъ него сд?лаю доктора; да, доктора.

— Что?

— Да, я непрем?нно изъ него сд?лаю доктора, да еще знаменитаго. Конечно, если Богъ смилуется надо-мною и услышитъ мои горячія молитвы.

— Объясни, въ чемъ д?ло?

— Вотъ видишь, другъ мой милый. Я молю Іегову превратить меня въ ангела смерти.

— Ты шутишь, или съума сошелъ?

— Не перебивай, жена. То, что я теб? разскажу, написано въ еврейской книжк?. А еврейскія книжки, какъ теб? изв?стно, считаются святыми; он? никогда не врутъ.

Жена выпучила на мужа глаза, не р?шаясь оспаривать повальную святость еврейскихъ книжекъ.

— И такъ, въ еврейской книжк? этой разсказывается сл?дующее. Однажды, великій Іегова разгн?вался на ангела смерти. Ты знаешь, на того ангела, ус?яннаго съ головы до пятокъ глазами, который, съ длинной, острой бритвой въ рук?, в?чно шныряетъ по св?ту и невидимо р?жетъ б?дныхъ смертныхъ. А разгн?вался Іегова на ангела этого за то, что онъ уже черезъ чуръ началъ шалить и душить челов?чество. Долго думалъ Іегова, какъ-бы шалуна почувствительн?е наказать и наконецъ выдумалъ. Іегова призвалъ ангела смерти, повел?лъ ему спуститься на землю и жениться.

Жена подпрыгнула на стул?.

— Еврейская книжка не хочетъ этимъ сказать, что жена вообще кара небесная, книжка подразум?ваетъ только т?хъ женъ, которыя, по изр?ченію мудраго Саломона, горьше смерти. На одной изъ этого сорта женщинъ Іегова заставилъ жениться б?днаго ангела смерти. Скоро посл? свадьбы, несчастный новобрачный завопилъ въ когтяхъ молодой жены. И было отчего: жена была такая… такая…

Раби Шая многозначительно посмотр?лъ на свою жену и недокончилъ фразы.